Восемнадцать капсул красного цвета
Шрифт:
Руки Рустама проворно перевязывали ему раны.
– Рустам, ну что ты распричитался? Лучше скажи, как ты оказался-то здесь? – морщась от боли, вновь поинтересовался Чужинов.
Рустам Джиоев, Джой, бывший его сослуживец… Сколько они с ним не виделись, лет шесть? Ну не может он здесь оказаться, слишком далеко они друг от друга находились, когда все началось.
– Глеб, ты же сам в гости приглашал, забыл, что ли? Еще и встретить обещал. – Рустам смотрел на него едва ли не с укоризной, как будто после приглашения
– Что-то долго ты добирался, – улыбнулся Чужинов.
– Ага. – Рустам улыбался тоже. – Я ведь тогда уже выехал, когда все и началось. Помотало меня по городам и весям, где только побывать не пришлось. Случайно о Викентьеве услышал, двинул к нему. Всего несколько дней тебя и не застал. Да, Глеб, ты даже представить себе не можешь, сколько я за все это время Чужаков успел найти. И просто Чужаков, и Глебов Чужиновых, и даже парочка полных твоих тезок – Глебов Андреевичей Чужиновых – попадалась. Другой бы давно уже плюнул, а я все думал: «Ну не мог мой друган армейский в тварь мутировать, характер у него не тот». – И он хохотнул, довольный собой.
Рустам взглянул куда-то за спину Чужинова, затем продолжил:
– Я уже и в Мамине был. Анастасия привет тебе просила передать, как увижу. Кстати, сын твой Сашка – вылитый папаша.
Глеб кивнул – спасибо.
«Сын хоть после меня останется», – и на душе у него потеплело. Казалось бы, такая любовь у них с Настей была, души друг в друге не чаяли. Да что-то вся вышла. И как будто бы не виноват никто. Бывает и так. Слышал он, у Насти все хорошо, муж, дочка еще родилась.
– Да, кстати, девушка эта, Полина, жива?
– Жива. А тебе-то она зачем?
– Да сама-то она как будто бы и не к чему. Скажи, Глеб, тебе ничего странным не показалось?
– «Странным»? Знали они и состав группы, и маршрут, и время выхода. Явно у Викентьева в ближайшем окружении «крот» завелся. Мы в первый же день едва на них не нарвались. Благо что от маршрута отклонились, – вспомнил Глеб ночевку в доме на Тимошкинских болотах.
– Вот!
– Что – «вот»?
– Эта девица для бандитов – лакомый кусочек. Но дело даже не в ней самой. – Он умолк.
– Рустам! Ну что ты тянешь? – начал уже злиться Чужинов, когда в раненом боку кольнуло так, что от боли перехватило дыхание.
– Вот теперь узнаю прежнего Чужака: в глазах молнии, и голос тверд как булат. Все, все, говорю – тебе нервничать вредно. Девушка эта, Полина, – приманка. А сдали вас бандитам, чтобы до тебя добраться.
– Меня?!
– Ну да. Нашелся человечек, который твоей смерти страстно желал, вот он и решил чужими руками от тебя избавиться. Знал: не отдашь ты девушку бандитам, скорее сам смерть примешь. Что в общем-то почти и случилось.
«Да я и рад был Полину отдать, чтобы парней спасти, но как-то не сложилось».
– Кто он, сам догадаешься
И пока Глеб ломал голову, кто же в окружении Викентьева мог желать ему смерти, Рустам сказал:
– Ладно, не буду вам мешать. Наговоримся, будет еще время. – Джиоев глядел куда-то ему за спину, где слышались чьи-то шаги.
«Если бы!» – мрачно подумал Чужинов.
– Глеб!
Марина. Он даже вздрогнул, настолько не ожидал ее увидеть.
«Вы что, доконать меня своими сюрпризами решили?» – смотрел он на девушку, чьи глаза были полны слез.
Марина подошла к нему в сопровождении человека, которого он всегда видел рядом с Петровичем. Глеб его знал – хороший спец, да и не станет тот что попало возле себя держать.
«Его самого только и не хватает», – усмехнулся Чужинов.
– Глеб, ты уж прости меня! – Марина встала рядом с ним на колени, прижав его голову к своей груди и гладя по волосам. – Молчала все, ты же сам меня просил. Пока Петрович к себе не вызвал: говори, что не так. Тут я уже не выдержала. Как он ругался на меня, ты даже представить себе не можешь! Кричал на меня так, думала, я оглохну. Ну ничего, главное – живой ты и теперь уже все позади.
– Что позади-то, Марина?
– Все, Глеб, все! Лечат твою болезнь, Глебушка, лечат! Теперь нам только к Евдокии Петровне добраться, а уж она тебя вылечит, – улыбалась она сквозь слезы.
И так ему хотелось поверить в ее слова, но они больше походили на чудо, а чудес, как давно и хорошо всем известно, не бывает. И еще очень не хотелось проникнуться надеждой, ведь именно после их крушений и приходят самые горькие разочарования.
– Ну и чем мне твоя баба Дуся сможет помочь? Травками? Или заговорами на восходящую луну?
– Господи, Глеб! Какая она тебе баба Дуся?! Старовойтова Евдокия Петровна, да у нее ученых степеней полдня перечислять! Да ей в Оксфорде после доклада весь зал стоя аплодировал! Старовойтовой нобелевку по иммунологии должны были дать, если бы все это не случилось. А ты «баба Дуся»! Да у нее таких пациентов десятки были, если не сотни!
И смутилась под его пристальным взглядом.
– Правда, ей не всем удается помочь. Но ведь есть шанс, есть!
– Что-то я не слышал ни о какой Старовойтовой, – пробормотал Глеб. – И о том, что лечат, тоже не слышал.
– Я тоже о ней не знала, пока Петрович мне не рассказал. Да и он недавно узнал: новости сейчас медленно распространяются. Викентьев, кстати, все сам порывался пойти, да куда ему, с его-то коленом. Отправил самых лучших, ну и я с ними напросилась, поклялась, что обузой не буду.
Внезапно лицо Марины стало испуганным.
– Глеб, а капсулы-то у тебя остались? Мы быстро пойдем, сейчас только парни носилки сделают. Но во Фрязин за день, за два не добраться. Там еще и по реке придется плыть.