Вошь

Парменов Павел

– Ау! Есть кто живой? – аккуратно выползая из трещины, осторожно оглядываясь, многократно скандировала вполголоса вошь.

– Я что, одна осталась? Где все? – продолжала она рассуждать.

Оказавшись

в темноте, совершенно в одиночестве, она часами бродила по холодной, безжизненной керамической плитке. Иногда нарезая круги, а иногда в рандомном порядке выбирая линейное направление, она упиралась в непонятные препятствия. То спичка помешает ей, то ватка, а иногда вообще попадались непроходимые ворсистые разноцветные поля, покрытые многовековой грязью и пылью.

Лишь свет. Незначительное сияние фонаря от вывески с надписью “Выход” помогало хоть как-то ориентироваться в пространстве.

– Луна? – подумала вошь.

– Да нет! Откуда ей тут взяться?!

Вошь, неправильно интерпретировав папины рассказы о мироустройстве вселенной, наивно пыталась сопоставить увиденное с тем, о чем он говорил.

Папа – возрастная двадцатидневная вошь. Он успел насладиться всеми прелестями окружающего мира. Он знал много! Что-то ему

рассказывали предки, что-то другие вши, но самое ценное в его рассказах было то, что он видел сам, своими глазами. Он всегда говорил:

– Не верь никому!

Наступило утро.

Громкие звуки открывающихся металлических замков разбудили маленькую сироту. Безуспешно слоняясь по ночному, пустынному, без малейших признаков жизни помещению размером с гигантский стадион, она вновь обрела приют. Все та же трещина – спасительная щель приютила ее на эту одинокую ночь.

– Я голодна. Я хочу есть, – заплакала вошь и протяжно застонала.

Вошь может прожить без еды совсем недолго, каких-то четыре дня, но это не точно. Информация разнится. В одном источнике сообщается, что вошь без пищи погибает через десять дней, а на другом сайте написано, от двух до четырех. Вот и думай, кому верить.

Наверно это все же зависит от самих вшей. Возможно, какие-нибудь мадагаскарские, лошадиные вши могут прожить дольше сибирских, в меру своего размера и подвошного жира. А может и наоборот.

Конец ознакомительного фрагмента.