Восход Акроникса
Шрифт:
– Я пришел, чтобы задать вопросы.
– голос молодого человека сейчас до жути напоминал голос Торунга, такой же холодный и бесстрастный.
Голова мудреца мелко тряслась, разглядеть это можно было только в тонком мире, а может быть то было эхо магии, рвущейся через открытый портал, создающее призрачные лица-двойники. Короткая, поразительно ухоженная борода разошлась, когда беззубый рот разомкнулся, а сухие слова, словно песня самой пустыни, наполнили ледяную комнату, обдав лицо Викара таким жаром, что у него потрескались тут же высохшие губы.
– Ты ищешь света, пестуя пустую надежду преуменьшить опасности во тьме, но свет лишь изгоняет мрак, а не уничтожает страхи, что таятся в нем.
Каждое слово отдавалось вспышкой энергии, исторгаемой слепящим мальстримом. Миражи нерождённых мыслей, принадлежащих созданиям, обитавшим далеко за пределами Кеплера, просачивались сквозь него. Они несли мудрость и яд.
– Со страхами я как-нибудь справлюсь, но для начала, их хотя бы стоит увидеть.
– Неразумно, юный Викариан. Тьма, не есть зло и иногда то, что она скрывает, много страшнее и хуже, если узреть это воплоти.
– не было понятно, имеет ли он в виду судьбу вопрошавшего или свой собственный дом, в котором лежали груды тел, данным давно измененные непостоянными течениями магии.
Парень даже не удивился, когда его назвали по имени. Кем бы ни было это существо, ни некроманты, ни чумные пастыри, никто иной, приходящий сюда со своими вопросами, не осмеливались тронуть его. Да и какой бы дурак решился поднять руку на того, кто напрямую связан с силой Вечного Океана, а возможно даже является его частью.
Здесь не стоило задерживаться надолго, а потому Викар поспешил начать задавать вопросы:
– Меня привели сюда поиски правды о моей семье. О том, кем были мои отец и мать, и от кого бежали.
– он ненадолго задумался, некоторые догадки стали появляться у него ещё вчера, когда он только увидел тела над стеной полиса, однако пустые домыслы его не устраивали.
– Можешь ли ты ответить на эти вопросы?
Не сразу старик нарушил тишину, задумавшись, а его астральные копии, продолжавшие мелко трястись, заозирались. Часть магических "лиц" мудреца обратилось внутрь его самого, словно смотря в глубины портала. Тот ожил, заиграв эфирной росой, выступившей на его краях.
– Ты уже знаешь ответ, но жаждешь услышать больше. Впрочем, если ты и впрямь готов заплатить любую цену, то тебе придется разделить судьбу тех, кто ныне страдает растянутый на крюках. Нарушить закон тирана, рискнуть всем ради своей цели и войти в дом к тем, кто не пожелал принять его власть.
– Храм Воющих Ведьм?
– спросил Вик. Именно его охраняли те, кто носил мечи, так похожие на клинок его отца и теперь расплачивающиеся за свою верность вечными муками.
Последовал медленный кивок одного из эфирных отражений, хотя физическое тело старика даже не шелохнулось.
– Почему же это место до сих пор не уничтожено? Зачем новому владыке сохранять память о тех, кто выступил против него?
– Потому, что там было сказано слово богов и даже Галдариан не осмелится осквернить такое место. По крайне мере, пока.
Незримый хор разлил в ледяном воздухе заунывную литанию, раскалённой болью отзывающуюся в груди и голове парня. Закипающая кровь потекла по невидимым в темноте стенам и лишь блеклые контуры, видимые в тонком мире, выдавали происходившие изменения окружающей реальности. Слова о том, что некоторые вещи лучше не видеть, подтвердились. Викариану стоило немалых трудов взять себя в руки и задать следующий вопрос:
– Грядет Праздник Чистых Небес. Сколько у нас времени до его начала?
– на самом деле вопрос был непраздным. Что-то подсказывало ему, это незаурядное событие тянет за собой слишком многое и было бы неплохо узнать, когда стоит ожидать начала.
– Какую роль во всем этом играют раб демонов Агонис и герольд Черного Короля?
Как он и опасался, разум старца представлял собой мозаику из правды и иллюзий, отчего ответы его могли становиться сильно запутанными. И, по-видимому, чем дольше он обращался к Вечному Океану, тем больше блуждали его мысли, превращая ответ в новую загадку:
– Когда последний свет добра угаснет в зареве огня, настанет час держать свой путь в обитель зла, что кроется за ширмой просветления. Спустись туда, где новой жизни колыбель. Там скрылось зло. Семь мертвых королей недвижно ожидают дара, меняющего песнь небес. Позабыты они, похоронены, но не врагами, слугами своими. Неси им свободу, неси им противление, неси им судьбу иль забвение. Алый росчерк, черный росчерк. Кто из них слуга зла, во славу света поднявший руки за маской тысячелетней лжи, кто слуга света под личиной твари тьмы, так долго блуждавший в паутине тайн, скрытый тенями древних? Узнаешь там, где лежат те, что несут в себе мудрость веков. Запретны, но не потеряны. Путь един.
Викариан понятия не имел, что это может значить, однако ответ явно был дан и острые ногти впились в мягкую, словно ещё живую, кожу книги, оставляя на той раны, источающие пурпурный ихор. Что ж, об этом он сможет подумать и обсудить с Ялом, когда выберется отсюда. Если конечно не забудет.
Сквозь тонкие контуры своего тела парень видел, как завитки потусторонних энергий проникают в него, присасываясь к венам, оседают на костях. Времени на разговор оставалось все меньше, но был ещё один вопрос, который давно не давал покоя. И хотя ответ на него, вроде бы, был получен ещё в Вардеме, все равно оставалось чувство незаконченности, словно нечто важное все же оказалось утаено.
– Благодарю тебя за мудрость. Позволь узнать ещё кое-что, а именно о причинах, подвергших Ялазара разделить со мной путь? Не могу сказать, будто не доверяю ему, но Кеплер не то место, где тебе станут помогать просто так. К тому же, уж повелитель костей явно не из альтруистов.
Но новый ответ прозвучал ещё более странно:
– Пекущиеся о благе большинства, самые страшные из чудовищ, творят немыслимое зло под крики о всеобщем счастье. Пока не наступает боль прозрения. Бесчеловечность кроется в равнодушии, страх в познании, искупление в признании ошибки. А утешение в прощении. Ты не услышишь нас сейчас, но ответ будет дан. Скоро.
Викариан спрашивал ещё много о чем. Как связаны и что не поделили раб демонов и Антемос, о Схиреме и Рахе, их прошлом, великом паломничестве, что привело в Кхидрин служителей разных культов двадцать лет назад. Но чем дольше они общались, тем запутанней и непонятней становились ответы, будто сознание старца рассыпалось на части и он успевал уловить лишь обрывки ответов разных сущностей, говоривших через него.
Вскоре нечто теплое коснулось руки Викариана, он опустил глаза и увидел темную каплю. Из его носа и ушей шла кровь. В эту секунду он понял, что пора бежать, пока ещё в состоянии передвигать ногами. Бросив пятнадцать монет в тарелку для подношений, парень резко вскочил, но почти тут же рухнул обратно. Обессиленные, окоченевшие ноги отказались держать его, а голова гудела так, что закричи он сейчас, то не сумел бы расслышать своего голоса. Даже эмоций не осталось. Паника, которая непременно начала бы нашептывать из глубин разума, сейчас молчала, словно внутри не было ничего, кроме этих треклятых голосов, не позволявших собраться с мыслями и заставить конечности подчиняться.