Восход Черной Звезды. Эра осторожности
Шрифт:
Эй-Белинка обратился к индекс-экрану и вызвал изображения, демонстрируя Миранде уже предпринятые в этом направлении меры. Давным-давно разведкорабли были дополнительно оснащены зондами-шпионами. Эти крошечные, управляемые на расстоянии кораблики за последние несколько недель были молниеносно переброшены на земную орбиту через переходник. Разведчику предстояло отойти подальше, в недосягаемую зону, и прикрыться щитом из зондов-шпионов. Если китайцы откроют огонь, то наверняка не по разведчику, а по надоедливым юрким шпионам. На некоторое время шпионы отвлекут их внимание, а как только вражеский корабль окажется в пределах воздействия переходника, — что-то около ста тысяч километров, на возбуждение переход-поля уйдут считанные секунды, и корабль будет проглочен.
— И сейчас, — закончил урень, взволнованно чирикая, — они почти вошли в сферу воздействия! Не будем терять времени! Наши флотилии готовы развернуться в боевой порядок и начать вторжение! Остается лишь обезвредить китайский корабль, а он уже приближается к переходнику!
— А что же нам делать? — ощетинилась Миранда. — Так и будем сидеть сложа руки?
Эй-Белинка сказал смиренно:
— Нет, министр Миранда, мы кое-что предпримем. Здесь. Давайте сначала посмотрим, с чем предстоит иметь дело. — Он прочирикал быстрые команды своим урням-помощникам, потом показал вибриссами на индекс-экран.
На экране перед ними возник ханьский корабль, на полном ускорении покидавший низкую орбиту, направляясь к разведчику урней.
— Мы ввели в хранилища данных все, что известно о вашем корабле и его вооружении, — пояснил Эй-Белинка, — и, кроме того, все сведения, сообщенные вами или добытые шпионами.
— Понятно, понятно, — нетерпеливо пробормотала Миранда, изучая изображение на экране, и вполуха прислушивалась к занудному голосу урня, монотонно повествующему о целевой настройке машин, о скормленных этим машинам предположениях и догадках, включая опыт предыдущих войн — войн? Миранда навострила уши, но Эй-Белинка, тараторя, рассказывал дальше.
Машины, объяснил он, приняли информацию, оценили и обработали. Рассмотрели все факты, теории и догадки. Изучили оптическое изображение китайского корабля, и учли данные дистанционных датчиков об излучениях и физической структуре. А потом Миранда увидела на экране нечто, чего там раньше не было.
— Эй, посмотрите-ка вот на эти выступы вдоль корпуса, — перебила она урня. — Когда корабль устанавливали на стартовой вышке, их не было! И антенн, по-моему, стало больше, чем раньше…
— О, прекрасно, министр Миранда! — похвалил Эй-Белинка, что-то прочирикал в сторону своим ассистентам. Прямое оптическое изображение потеряло резкость, стало туманным, потом его сменила секция-разрез корпуса. Эй-Белинка всмотрелся в экран и воскликнул:
— Ага, ракетные снаряды! Ух, какие громадные!
— Как это у вас получилось? — изумилась Миранда, безотрывно глядя на индекс-экран. Под вздутиями обшивки притаились, оказывается, стройные цилиндры с блестящими остриями.
— Прогноз на основе наибольшей вероятности, — объяснил урень. — Машины, обработав все известные данные, выдали наиболее вероятную оценку. Как правило, на выводы машин имеет смысл полагаться. Так, а теперь антенны… — Помощники урня повозились с пультом управления, и округлые вздутия, вроде пузырей, портившие гладкость корпуса, словно испарились. Под ними оказались параболические чаши-отражатели, большие и маленькие.
— Ух ты! — радостно воскликнул урень. — Кажется, лучевое оружие! А вы нам не рассказывали, что у китайцев есть такое!
— Не понимаю, о чем речь, — огрызнулась Миранда.
— Ну, неважно, — рассеянно сказал урень. — Китайцы, судя по выводам машин, догадываются, что переходник представляет собой нечто нематериальное, что это скорее энергия, чем вещество, и потому попытаются его заблокировать, заклинить. Ничего у них не выйдет, но как интересно! Враг оказался умнее, чем мы надеялись!
Миранда с сомнением взглянула на Юпитера, и с тревогой — на урня.
— Надеялись? — повторила она. — Разве это хорошо?
Урень от радости запрыгал на месте, как мяч.
— Так играть намного интереснее! — объявил он. — Что за удовольствие подстрелить чернильника в гнезде? Вот когда противник сопротивляется… тогда и радость от победы сильнее! — Спрыгнув с насеста, он проворно устремился к двери. — Все за мной! — пропел он. — Захватим опасного противника в плен, пока он не натворил неприятностей. Игра начинается!
Миранда последовала за Юпитером, который тащил ее, словно на буксире, крепко ухватив за руку. Юпитер искрился весельем, но Миранда погрузилась в задумчивость. Мечтой всей ее жизни, безнадежной мечтой, было освобождение Америки… и лишь в последние несколько дней мечта ее начала, к восторгу Миранды, обретать реальные перспективы. Ради своей мечты она была готова на все: умереть и даже убить.
Ей и в голову не приходило, что это может быть всего лишь «игра».
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
1
Многолицый лежал в своем коконе и смотрел, как вырастает на экране чужой корабль, становится все больше и больше. Такой защитный кокон полагался каждому космическому путешественнику, оберегая от сотрясений и толчков, без которых не обходится полет, но для Многолицего кокон требовался побольше размерами и посложнее устройством, поскольку и сам Многолицый был устроен сложнее обычных людей. Часть кокона, внутри которого покоилась огромная голова Многолицего, защищавшая эту голову и шею, была заполнена амортизирующей массой, похожей на желе, и раза в два превосходила по размерам аналогичную часть других коконов. Это не препятствовало Многолицему видеть, что происходит, но и напоминало о том, насколько его жизнь хрупка, и что шансы пережить полет для него сомнительнее, чем для прочих членов экипажа.
Но такова была вся жизнь Многолицего, уже давно. Он возложил на себя бремя десяти дополнительных личностей, дополнительных сознаний. И чтобы он ни делал, приходилось помнить о десятке кусочков чужой мозговой ткани, внедренных в его собственную, и на все, что он делал, факт сей накладывал определенные ограничения. Сам Многолицый, высокопоставленный кадровый партиец, предпочел ограничения нарушить. И он имел на это право. Он так же по собственному выбору шел на риск — руководители космического центра предупредили, что полет может стоить ему жизни. Точнее, жизней. Некоторые из одиннадцати личностей, членов этого собрания по имени Многолицый, планов его не одобряли.