Восход империи
Шрифт:
— Гм? Да все идет не так! Мне бы веревку… Да еще туфелька… Ладно, неважно. Что с платьем?
— Швея работает так быстро, как только может. К сожалению, у нас вряд ли останется время на пробную примерку.
— А если воротник не подойдет? Вдруг он окажется слишком тесным, императрица задохнется и не сможет говорить?
— Сударыня, зачем заранее настраивать себя на худшее?
— Вам легко говорить! Это не ваша жизнь висит на волоске — может быть, в прямом смысле.
— Но, моя госпожа, неужели вы
— Ничего не знаю о вашей цивилизации, Нимбус, но наша может быть очень жестока по отношению к неудачникам.
Амилия посмотрела на Модину. Та сидела тихо и не думала о том, насколько важна речь, с которой она должна выступить. С ней-то ничего не сделают! Она императрица, и весь мир об этом знает. Если она исчезнет, начнутся расспросы и люди потребуют наказания за исчезновение божественной королевы. Даже таких титулованных особ, как Сальдур, могли повесить за подобное преступление.
— Принести головной убор? — спросил Нимбус.
— Да, пожалуйста. Сегодня утром Анна забрала его у модистки и, скорее всего, оставила в спальне императрицы.
— Может, я также принесу вам поесть, госпожа? Вы весь день ничего не ели.
— Я не могу есть.
— Как пожелаете. Я вернусь как можно скорее.
Амилия подошла к окну. Отсюда были видны восточные ворота, через которые рекой текла толпа. Мужчины, женщины и дети всех сословий выстроились в очередь возле решетчатой ограды. От собравшегося народа исходил низкий гул, напоминавший рев огромного зверя вдалеке. Раздался стук в дверь, и вошла швея, бережно держа в руках платье, словно это был новорожденный младенец.
— Как ты быстро! — обрадовалась Амилия.
— Простите, ваша милость, оно еще не совсем готово, но гувернер императрицы только что зашел ко мне и велел заканчивать работу здесь, чтобы подогнать воротник к шее ее величества. Но так не делается, понимаете? Нельзя заставлять императрицу сидеть неподвижно, словно манекен. Но гувернер сказал, что если я не выполню его приказ, он… — Она запнулась и прошептала: — Он сказал, что выпорет меня.
Амилия прикрыла рот рукой, чтобы спрятать улыбку.
— Уверяю тебя, он не говорил всерьез. Но он прав! Дело очень важное, а у нас совсем нет времени, чтобы волноваться о неудобствах, которые мы доставляем ее величеству. За работу!
Они снова одели императрицу, и швея принялась лихорадочно пришивать оставшуюся часть воротника, в то время как Амилия снова ходила туда-сюда по комнате. Снова послышался стук в дверь. Поскольку швея и горничные были заняты, Амилия открыла сама и с изумлением обнаружила на пороге графа Чедвика.
— Добрый вечер, леди Амилия, — сказал он, вежливо поклонившись. — Я надеялся до начала церемонии перемолвиться с ее величеством парой слов.
— Сейчас не самое подходящее время, ваше сиятельство. — Амилия с трудом верила в то, что отказывает дворянину. — Императрица сейчас занята. Прошу вас это понять.
— Разумеется! Приношу свои извинения. В таком случае, возможно, я могу поговорить с вами?
— Со мной? Ну… да, хорошо… наверное. — Амилия вышла и закрыла за собой дверь.
Она надеялась, что граф сразу перейдет к делу, но он зашагал по коридору, и Амилия не сразу сообразила, что должна последовать за ним.
— Полагаю, императрица хорошо себя чувствует?
— Да, ваше сиятельство, — ответила она, оглядываясь на дверь примерочной, которая все отдалялась и отдалялась.
— Рад это слышать, — сказал граф и внезапно добавил: — О, какая непростительная невежливость с моей стороны! А как себя чувствует ваша милость?
— Хорошо, сударь, учитывая обстоятельства.
Не будь Амилия полностью поглощена мыслями об императрице, ее бы изрядно позабавило смущение графа из-за того, что он не сразу поинтересовался ее здоровьем.
— Сегодня чудесная погода, не правда ли? Как раз для праздника.
— Да, ваше сиятельство, превосходная. — Она заставляла себя говорить спокойно.
По коридору мимо них промчались Нимбус, Анна и сапожник. Нимбус на мгновение остановился, бросил ей полный тревоги взгляд и побежал дальше в сторону примерочной.
— Позвольте мне говорить без обиняков, — сказал граф.
— Извольте, сударь. — Амилии едва удавалось сдерживать волнение.
— Всем известно, что вы самый близкий к императрице человек. Она никому так не доверяет, как вам. Не могли бы вы… Вы когда-нибудь… Императрица когда-нибудь говорила обо мне?
Амилия удивленно подняла брови. При других обстоятельствах застенчивость графа могла показаться милой, даже трогательной, но сейчас она молила высшие силы только о том, чтобы он наконец перестал говорить и отпустил ее.
— Прошу прощения, я знаю, что веду себя очень дерзко, но я человек прямой. Мне хотелось бы знать, думает ли ее величество обо мне, смею ли я рассчитывать на ее расположение.
— Господин граф, могу вам честно сказать, что в разговоре со мной императрица ни разу вас не упоминала.
Граф задумался.
— Даже не знаю, как я должен расценивать ваши слова. Не сомневаюсь, что у ее величества много поклонников. Не могли бы вы сделать мне одолжение, сударыня?
— Если это в моих силах…
— Не могли бы вы поговорить с императрицей о том, чтобы она даровала мне танец на балу сегодня вечером после торжественного обеда? Я был бы премного вам благодарен.
— Ее величество не появится ни на балу, ни на обеде. Она никогда не обедает на публике, и у нее очень много дел.