Восход Водолея (сборник)
Шрифт:
Пока Жутиков размышлял, кольцо окружения сомкнулось и солдаты подошли вплотную. Приняв решение стрелять без разбора, Паша поднял оружие, но тут откуда-то из левой цепи серых взметнулся длинный хлыст, и шею санитара обожгло.
Винтовка выпала из ослабевших рук, ноги подкосились, а глаза заволокло мутной пеленой. Жутиков поморгал, но пелена только сгустилась. Все, что мог различать Паша, – размытые контуры. Оставалось ориентироваться на слух, но и он начал подводить. Слева донесся глухой голос Гарри, затем обреченный
– Не трогать! – прорычал Жутиков, поднимая вялую руку с некрепко сжатым кулаком.
Казалось, что рука налилась свинцом. Паша от бессильной злости опять зарычал и сделал шаг к Свете. Багровый мир вокруг поплыл, словно его перемешали чайной ложкой...
Паша упал в пыльную траву и отключился...
Глава 6
– С возвращением, – Раздражаев посветил в глаза Павлу миниатюрным фонариком. – Как самочувствие?
– Как у дырявого барабана, – пробурчал Жутиков. – Счастье дает осложнения. Где Света?
– Рядом, – заверил биолог. – Мы перевезли вас в клинику при космодроме. Светлана в соседней палате. Как ваши видения, не истощились?
– Нормально, – Паша попытался сесть, но сил не было. – Сколько я провалялся?
– Около суток, – Раздражаев деловито прощупал его пульс.
– Вы вроде бы неделю обещали.
– Обещал, – патриот радостно улыбнулся. – Но наша наука окончательно победила! Мы нашли эффективное лекарство! Подходящий иммуноглобулин. Еще одна прививка – и третья атака вам не грозит!
– Как скверно, – огорчился Паша. – У меня там столько дел осталось незаконченных... и морд ненабитых...
– Очнитесь, Жутиков, – приблизившись к койке, строго приказал Совковский. – Вы в реальном мире. Какие еще дела внутри галлюцинации?
– Внутри онейроида, – исправил Раздражаев. – Я тут полистал литературу... Состояние наших пациентов весьма напоминает один из психопатологических синдромов. Грезоподобное помрачение сознания с фантастическими видениями, выступающими в сочетании с кататонической симптоматикой! Вот... уф-ф...
Биолог утер взмокший лоб.
– Это вы мощно завернули, – оценил Паша. – А если попроще? Откуда взялся этот анероид?
– Не анероид, а онейроид, – исправил патриот. – Это я вывел путем тщательного изучения симптомов и поведения выживших больных. Сравнил их с данными в специальной литературе... У вас ведь были яркие и динамичные переживания там, в мире багровой «Земли»?
– Какие? – Жутиков понял ровно половину вопроса. Насчет «ярких».
– Ну, грандиозность в галлюцинаторных событиях присутствовала?
– Чего?
– Война, красочные пейзажи, невероятные животные или путешествия по экзотическим странам... полеты на другие планеты, в конце концов, были?
– Я случайно с ума не сошел? – Паша взглянул на Совковского. – Или он.
Директор пожал плечами.
– Вот! – обрадовался Раздражаев. – Вот о чем я и говорил! Один из типичных признаков начального периода онейроида! Страх сойти с ума!
– Какой же у него начальный период? – засомневался Совковский. – Уже две атаки пережил.
– Я не псих! – уверенно заявил Жутиков.
– Конечно, нет! – охотно согласился биолог. – У вас инфекционный психоз! Эта болезнь серьезно влияет на нервную систему, и в первую очередь на кору головного мозга. Но после излечения вы станете абсолютно нормальным человеком.
– Один хрен непонятно, откуда он все-таки взялся? – Паша умудрился сесть в кровати. – И почему я все помню?
– Это называется ориентированный онейроид, когда ориентировка больного в реальности сосуществует с фантастическими переживаниями и пациент сохраняет память о них, – вновь блеснул Раздражаев.
Даже Павлу было понятно, что гипотеза притянута за уши. Просто она показалась Раздражаеву крайне эффектной, вот он и выпендрился. Но приходилось признать, что кое в чем патриот прав. Багровому миру Земли в окружающей реальности места не было. Только в воспоминаниях выживших больных.
– А почему вы решили, что я должен был видеть животных и всякие там красочные... эти...
– Пейзажи, – подсказал биолог. – Да потому, что это видели все остальные. А еще таковы типичные симптомы онейроида.
– Ну, понятно... – Жутиков почесал в затылке. – Все люди, все одинаково, наверное, работает... Печень, там, почки, башка... Но ведь разные мы все, едрена палка! Как ни крути, а разные...
– А ведь доктор Жутиков прав, – задумчиво произнес Совковский. – Почему в «той жизни» у всех один и тот же сценарий? Они что, своими бредовыми мыслями еще и телепатически обмениваются?
– Это уж точно бред! – запротестовал Раздражаев.
– Тогда как вы объясните, что Павел и... Светлана, например, обменивались мнениями о своем «земном» существовании по выходу из атаки? И, заметьте, не только они, но и все прочие.
– Нет, неверно! – биолог даже замахал руками. – У всех разные детали! Никто не дает абсолютно одинаковых описаний этой «потусторонней Земли»!
Совковский усмехнулся, подошел к широкому окну и поманил биолога пальцем.
– Взгляните. Что вы видите?
– Корабли, – патриот пожал плечами. – Ну и что?
– Сколько и какой формы?
– В поле зрения около сотни, а форма... две сложенные тарелки...
– А мне кажется, что их двести и формой они напоминают пельмени. Мы описываем один мир или разные?