Восходящее солнце

Крайтон Майкл

Мортон сказал нам: «Вначале я хочу покончить с этим.»

«Конечно», ответил Коннор.

* * *

Его самообладание было потрясающим. Сенатор Мортон полчаса вел телевизионное интервью с тремя репортерами без следа какого-либо напряжения или дискомфорта. Он улыбался, шутил, отпускал остроты. Словно у него совершенно не было проблем.

В одном месте он сказал: «Да, это правда, что Британия и Голландия каждая имеют большие инвестиции в Америке, чем японцы. Но мы не можем игнорировать реальности целенаправленной враждебной торговли, как она практикуется японцами – когда бизнес и правительство устраивают запланированную атаку на определенные сегменты американской экономики.

Британцы и голландцы не действуют подобным образом. Мы не теряем в пользу этих стран наши базисные отрасли промышленности. Однако, многие из них мы уже отдали японцам. Это существенная разница – и большая причина для беспокойства.»

Он добавил: «И конечно, если бы мы захотели купить голландскую или английскую компанию, то мы смогли бы это сделать. Но мы не можем купить японскую компанию.»

Интервью продолжалось, но никто не спрашивал о МайкроКон. Поэтому он спровоцировал этот вопрос и в ответ на совершенно другой сказал: «Американцы должны иметь право критиковать японцев без того, чтобы нас называли расистами или оскорбителями. У каждой страны есть конфликты с другими странами. Это неизбежно. Наши конфликты с Японией должны обсуждаться в дружеской атмосфере, без этих гнусных эпитетов. Моя оппозиция продаже МайкроКон называлась расистской., однако она не имеет к этому ни малейшего отношения.»

Наконец, один репортер спросил его о продаже МайкроКон. Мортон помолчал, потом наклонился вперед.

«Как вы знаете, Джордж, я с самого начала был противником продажи компании МайкроКон. И остаюсь противником. Для американцев настало время предпринять шаги для сохранения активов нашей нации. Ее земельных богатств, ее финансовых активов и ее интеллектуальных ресурсов. Продажа МайкроКон неразумна. Моя оппозиция сохраняется. Поэтому мне доставляет удовольствие заявить: только что я узнал об отзыве заявки Акаи Керамикс на покупку МайкроКон Корпорэйшн. Я думаю, что это наилучшее решение. Я аплодирую Акаи за чувствительность, проявленную к этому вопросу. Продажа не состоится. И я очень этому рад.»

Я спросил: «Что? Заявка отозвана?»

Коннор ответил: «Думаю, что сейчас да.»

* * *

Когда интервью подходило к концу, Мортон был весел. "Так как меня характеризуют, как относящегося к Японии весьма критически, позвольте мне высказать свое восхищение определенному моменту. В японском характере имеется чудесная беззаботная часть, которая проявляется в самых необычных ситуациях.

Вы, вероятно, знаете, что перед самой смертью монахи секты дзен обычно пишут стихотворение. Это весьма традиционная форма искусства и знаменитые стихотворения все еще цитируются много сот лет спустя. Поэтому можете себе представить, какое напряжение испытывает монах-дзен, когда осознает, что близится смерть и все ждут, что он выдаст великое стихотворение. Целыми месяцами он думает только о б этом. Однако, мое любимое стихотворение написано монахом, смертельно уставшим от такого давления. Вот оно."

И он прочитал стихотворение:

Вот рождение, И сразу смерть.

Есть стихотворение, Нет стихотворения – Один хрен.

Все репортеры захохотали. «Поэтому не относитесь ко всем этим японским делам чересчур серьезно», сказал Мортон. «Это еще одно качество, которому полезно научиться у японцев.»

* * *

В конце интервью Мортон пожал руки трем репортерам и вышел из кадра. Я увидел, что в студии появился Ишигуро с очень красным лицом. На японский манер он со свистом втягивал воздух сквозь зубы. Мортон весело сказал: «А-а, Ишигуро-сан. Я вижу, вы услышали новость.»

И он хлопнул его ладонью по спине. Сильно.

Ишигуро рассерженно сказал: "Я исключительно разочарован, сенатор.

Теперь дела пойдут не хорошо." Очевидно, он был в ярости.

«Эй»,

сказал Мортон. «Что вы знаете? Все это сплошное дерьмо.»

«У нас было с вами соглашение», прошипел Ишигуро. «Да, было», сказал Мортон. «Но с вашей стороны, вы его не придерживались, не так ли?»

Сенатор подошел к нам и сказал: «Предполагаю, вы хотите, чтобы я сделал заявление. Позвольте мне снять грим, и потом мы продолжим.» «Олл райт», сказал Коннор.

Мортон удалился в сторону гримерной.

Ишигуро повернулся к Коннору и сказал: «Тотемо тайхенна кото-ни наримашита-не.»

Коннор сказал: «Я согласен, это трудно.»

Ишигуро прошипел сквозь зубы: «Покатятся головы.»

«Ваша первой», ответил Коннор. «Со-омова накаи.» Сенатор шел по лестнице, идущей на второй этаж. К нему подошел Вудсон, придвинулся ближе и что-то пошептал. Сенатор обнял его за плечи. Пару ступенек они прошли вместе. Потом сенатор стал подниматься один. Ишигуро мрачно сказал: «Конна хадзуя наката-но ни.» Коннор пожал плечами: «Боюсь, у меня вы не найдете сочувствия. Вы пытались нарушить законы страны и теперь у вас возникнут большие трудности. Эрайкото-ни наруйо, Ишигуро-сан.»

«Мы еще посмотрим, капитан.»

Ишигуро повернулся и холодно посмотрел на Эдди. Тот пожал плечами и сказал: «Эй, у меня нет проблем! Понимаешь, что я хочу сказать, земляк? Теперь все проблемы – твои.» И он засмеялся. Менеджер этажа, тяжеловесная женщина, с наушниками и микрофоном, подошла и спросила: «Кто из вас лейтенант Смит?» Я отозвался.

«Вам звонит мисс Асакума. Можете поговорить там.» Она показала в уголок, где стояли легкие кресла и кушетка на фоне утреннего городского горизонта. Рядом с креслом я увидел мигающий телефон. Я подошел, сел в кресло и поднял трубку: «Лейтенант Смит.» «Хай, это Тереза», сказала она. Мне понравилось, как она произнесла свое имя. «Слушайте, я просмотрела оставшуюся часть ленты, самый ее конец. И мне кажется, может возникнуть проблема.»

«Да? Проблема какого рода?» Я не сказал ей, что Мортон уже сознался. Я взглянул через сцену. Сенатор уже поднялся по ступенькам, его не было видно. Помощник Вудсон с удивленным выражением на бледном лице расхаживал туда-сюда у подножья лестницы. Он нервно поправил пояс, нащупав его под пиджаком. Потом я услышал, как Коннор воскликнул: «А, черт!», и стремглав бросился через студию бежать к ступенькам. Я удивленно встал, положил трубку и последовал за ним. Пробегая мимо Вудсона, Коннор бросил ему: «Сукин сын!», и помчался вверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньку. Я бежал сразу за ним и расслышал, как Вудсон пробормотал что-то вроде: «Я должен был это сделать…»

Когда мы добежали до площадки второго этажа, Коннор крикнул: «Сенатор!» И тогда мы услышали один единственный короткий звук выстрела. Он был негромкий, словно кресло упало.

Но я знал, что это настоящий револьверный выстрел.

НОЧЬ ВТОРАЯ

Солнце садилось на секитей – сад камней. Тени скал рябили на концентрических кругах выровненного песка. Я сидел и разглядывал рисунок. Коннор был где-то внутри, и все смотрел телевизор. Я слышал слабо доносящиеся новости. Конечно, дзеновский храм обязан в своем помещении иметь телевизор. Я начал привыкать к подобным противоречиям. Но мне больше не хотелось смотреть TV. За последний час я достаточно насмотрелся, чтобы понять, как это событие хочет обыграть масс-медиа. Сенатор Мортон последнее время находился в состоянии сильного стресса. Его семейная жизнь испытывала трудности – сын-подросток недавно был арестован за вождение в нетрезвом виде после несчастного случая, в котором другой подросток был серьезно ранен. Прошел слух, что дочь сенатора совершила аборт. Миссис Мортон недоступна для комментариев, хотя репортеры стоят возле семейного дома в Арлингтоне.