Восхождение самозваного принца
Шрифт:
Едва пони оказался рядом с Бринн, как сразу же проявилась вся магия их единения. Пони навострил уши и, хотя продолжал беспокойно озираться вокруг, не выразил протеста, когда Бринн погладила его по морде и потрепала по сильной шее.
К удивлению Эйдриана, пони спокойно встал рядом со своей новой хозяйкой. Тем временем госпожа Дасслеронд опять заговорила. Мальчик по-прежнему не слышал голосов, только иногда до его уха долетало негромкое ржание коня.
Эйдриан даже не заметил, как Белли'мар Джуравиль исчез из поля его зрения. Когда же он осознал это, предпринимать что-либо было уже поздно.
Мальчик
— Что ты здесь делаешь? — сердито спросил он.
Эйдриан вскрикнул и попытался высвободиться, но Джуравиль резко опустил руку, лишив его равновесия.
Мальчик рухнул на землю, но тут же попытался вскочить, рыча от злости.
Эльф ударил его по лицу раньше, чем он сумел встать. Перед глазами Эйдриана все поплыло. На него посыпался град резких ударов, заставивший его скорчиться и прикрыть голову руками.
— В последнее время ты только и делаешь, что испытываешь терпение госпожи Дасслеронд, которое отнюдь не безгранично, — сухо произнес Джуравиль.
Мальчик с трудом разогнулся и встал: сначала на колени, потом так же медленно поднялся на ноги.
— Мне никто не запрещал находиться здесь, — возразил он.
Глаза Джуравиля по-прежнему оставались холодными, как сталь.
— Ты пытаешься оправдаться, хотя в глубине души знаешь, что натворил, — после долгого и тягостного молчания сказал эльф. — Разве ты не понял, что вторгаешься в святая святых Бринн Дариель?
— Никто не говорил мне… — начал было Эйдриан.
— Никто и не обязан был говорить тебе об этом, — перебил его Джуравиль. — Тебя, кажется, учили понимать собственное сердце и вслушиваться в голос своей души. Неужели ты не в состоянии отличать допустимое от недопустимого? Да или нет? — продолжал он негодующим тоном. — Неужели своими лживыми словами ты еще будешь пытаться отрицать правду, которую хранишь в глубине души?
Мальчик попятился назад и застыл на месте, меряя Джуравиля угрожающим взглядом.
Джуравиль тоже стоял не шелохнувшись, пока не услышал за спиной какие-то звуки. Он обернулся и увидел Бринн, которая шла по полю, ведя за собой Сумрака. Теперь на плечи девушки была наброшена шаль.
— Я не собирался… — произнес Эйдриан и снова замолчал.
Тогайранка прошла совсем близко от него. Даже если она и видела мальчика, то не показала этого ни словом, ни жестом. Ее темные глаза были подернуты дымкой, словно она двигалась во сне.
— Бринн! — окликнул ее Эйдриан, но девушка, только что ставшая настоящим рейнджером, даже не обернулась.
Эйдриан смотрел ей вслед. И вдруг перед ним предстала вся несомненная и очевидная истина этого момента: Бринн, его единственная подруга среди людей, единственное существо в Эндур'Блоу Иннинес, хоть чем-то похожее на него, этой ночью навсегда покидала долину эльфов.
Мальчик хотел было броситься за ней, но Джуравиль преградил ему путь своим мечом с тонким лезвием. Взглянув на лицо эльфа, Эйдриан понял, что тот, если понадобится, пустит оружие в ход.
— Она уезжает, — тихо произнес он.
— И я тоже, — сообщил Джуравиль. — Этой ночью, юный Эйдриан, мы оба отправимся на юг, туда, где постоянно дуют свирепые
— Но почему… я хотел сказать… почему никто не предупредил меня об этом? — спросил совершенно ошеломленный и растерянный мальчик.
— Потому что это никак не связано с замыслами госпожи Дасслеронд относительно тебя, — ответил Джуравиль. — Я никому не сообщу о твоем сегодняшнем дерзком поступке. А теперь иди и ложись спать, и пусть никогда… слышишь?.. никогда госпожа Дасслеронд не узнает, что ты оказался свидетелем того, чего не должен был видеть!
Эйдриан смотрел на эльфа, полностью сбитый с толку внезапностью событий.
— Я сказал: убирайся! — прошипел Джуравиль.
До мальчика даже не сразу дошло, что ноги уже несут его по лесным тропкам, туда, где на окраине Кер'алфара, под покровом ветвей, находилось его пристанище.
Как только Эйдриан бросился бежать, с берега вниз спустилась госпожа Дасслеронд. Глядя мальчику вслед, она остановилась рядом с Джуравилем, перебирая маленькой изящной рукой свои густые золотистые локоны. На лице предводительницы эльфов ясно читались тревога и страх.
— Когда я вынудил его заглянуть в собственное сердце, он не стал отрицать очевидное, — сказал Джуравиль.
— Меня пугает уже то, что для оправдания своих неблаговидных поступков он готов это отрицать, — сокрушенно отозвалась Дасслеронд. — Боюсь, как бы темная сторона Эйдриана не взяла в нем верх.
Белли'мар Джуравиль не ответил. Впрочем, госпоже Дасслеронд и не требовался его ответ. Последние несколько недель обитатели Кер'алфара с удивлением и некоторой опаской следили за поведением упрямого, своенравного и сильного Эйдриана Виндона — сильного настолько, что это ее пугало.
Правда, эльф теперь мог выкинуть эти мысли из головы, ибо его и Бринн ожидала долгая и опасная дорога. Они оба исчезали из жизни Эйдриана Виндона.
Во всяком случае, так тогда казалось Белли'мару Джуравилю.
ГЛАВА 5
К ВЗАИМНОЙ ВЫГОДЕ
За минувшие десять лет черты его лица стали еще острее и резче. В эти годы его жизнь была полна как озарений, так и разочарований. Путь, который прежде казался ему единственным путем к Богу, вдруг сделал неожиданный поворот, раскрыв истину завета Эвелина. Завет этот, принесший миру исцеление от розовой чумы, несколько изменил сознание Фио Бурэя — самого могущественного магистра Санта-Мир-Абель, занимающего третье место в иерархии церкви Абеля после отца-настоятеля Агронгерра и настоятеля Олина из монастыря Сент-Бонд абрис в Энтеле. Когда-то Бурэй был решительно настроен против тех абеликанских братьев, кто отваживался выйти за стены своих превратившихся в крепости монастырей, чтобы попытаться помочь жертвам розовой чумы. Магистр даже издевался и осыпал упреками своего собрата Фрэнсиса, когда тот, будучи более не в силах слышать стоны умирающих, взял камень души, гематит, и вышел за крепкие стены Санта-Мир-Абель, чтобы хоть чем-то облегчить участь несчастных. Бурэй тогда открыто осмеивал благородные, но бесплодные усилия Фрэнсиса, который в конце концов сам пал жертвой розовой чумы.