Воскресенье - пришел лесник и...
Шрифт:
Молнии отскакивают от него, файерболы даже не портят глянец боков. Что холодной машине, пережившей межзвездную пустоту и плазму термоядерных атак, какой-то магический огненный шарик не крупнее мяча? Что удары стали, тупящейся раньше, чем сотрет хоть микрон непроницаемого покрытия?.. Меч и кинжал — как бумажные. Железная Тварь впервые за столько столетий вновь охотится! Она вспоминает молодость. Ей безразличны мотивы битвы, она готова выполнять Последний Приказ. Она — всегда на стороне тех, кто отдал его.
Вскрикнул Энглион — робот пробил ему когтем
В камере было сыро и зябко. Стены из серого колючего бетона, цементный пол... Одно ведро — гальюн на двадцать пленников в мятых латах и рваных кольчугах.
Земляне, видимо, считали, что запирают Рыцарей в темное помещение, но было светло, несмотря на отсутствие окон и факелов. Свет был разлит повсюду, маревом скользил от стены к стене, пульсировал в такт гулу извне.
— За выступление против законного правительства Суд провозглашает вас виновными и приговаривает к смертной казни с вероятностью один к двум!
– говорит утопленный в стену динамик, вспыхивая зеленоватым светом в такт словам. — Окончательное решение по каждому из ваших случаев вынесет Судебная Машина. Суд состоится завтра, после 11:00.
И снова тишина. И понимание, что каждый второй завтра умрет. Но останется десятеро, чью вину машина посчитает меньшей, чем их сотоварищей. Кого с кем будут объединять в пары? Кто сумеет выйти из мертвенного света каземата к солнечным лучам? Что скажет он в Цитадели? Как посмотрит в глаза друзьям, Учителю?..
Воспоминания... Обращения всех ко всем — чтобы услышали те, кто завтра выйдет отсюда... Надежды, страх и отчаяние...
А утром, после одиннадцати, Машина решит рассматривать не пары, а каждого по отдельности. С пустой второй ячейкой. И — все двадцать раз попадет в заполненную. Это будет невероятно, а потому занесется в Книгу Учета как маленькое чудо Провидения, избавившего мир от врагов...
Но на эти страницы не попадет, как метнулся Энглион после вынесения приговора и ударил головой в стекло монитора "Агата". Взрыв глухо ухнул, и молнии оплели тело, вскоре замершее на полу. Машина не пострадала, она даже не отключилась. Ей просто поставили новый монитор. А пришедший посмотреть на вынесение Приговора полковник Аббингтон громко сказал:
— Первый из приговоров приведен в исполнение. Подготовьте остальным яд, пусть умрут спокойно, с улыбкой на устах.
Глава 15
Невзирая на ворчание уже свыкшейся тетушки, Малдер разминался с варлонским мечом. За эти дни клинок полностью стал ему родным. Вроде как часть тела, еще одна конечность, без которой невозможно существовать. Уже невозможно.
— Разминаемся? — голос шефа заставил тетю скоропостижно замолкнуть и раствориться в воздухе.
— Опять из зеркала вылезешь? — Малдер взглянул в зеркало, но вместо отражения из-за стекла на него пялился варлон. Вообще-то Дэвиду полагалось бы удивиться необычным багровым тонам зазеркального гостя, но до этого он ни разу не видел варлона вживую, а потому не оценил оттенки скафандра.
— Попробую... из зеркала... — пробулькал варлон. Малдер осознал, что голос варлона лишь отчасти походит на Загорского. "Наверное, это и есть тот друг, что помогал Яромиру Савельичу ковать клинок..." — пронеслось в мозгу.
— Не "ковать", а растить, — пробулькал варлон. — Живые клинки не куют, это им вредно для здоровья, — с этими словами багровый варлон шагнул внутрь корабля. Вернее — попытался шагнуть, но зацепился широкими наплечниками за края зеркала. Из пустоты возле "Кухни" что-то ехидно хохотнуло.
— Не пролазишь?! — попытался поиздеваться Малдер. Но варлон не удостоил его ответом. Равнодушно повернувшись к зеркалу боком, он повторил свою попытку проникновения...
— Точно не пролазит! — осмелевшая тетушка проявилась зыбким силуэтом... Варлон проигнорировал и ее, лишь буркнув себе под нос "так я и думал!"... Затем отступил на шаг от зеркала и ребром просунул сквозь прозрачное покрытие зеркало побольше.
— Теперь — пролез! — сказал варлон, появившись внутри корабля.
– Аварийный выход всегда полезен. А Вам, мадам, посмею себе заметить, нехорошо смеяться над другими, не будучи уверенной, что у них не выйдет то, что они задумали! Смеется тот, кто смеется над последним...
Пискнув-взвизгнув, Тень попыталась развоплотиться. Но, видимо, нервное напряжение помешало ей, и она лишь стала немного прозрачнее.
— О, мадам, сквозь Вас теперь можно смотреть телевизор, — заклокотало из-под шлема.
— Хе, — рыкнула тетушка, — За эти века манеры у варлонов поменялись, не иначе!
Багровый силуэт молча развернулся к ней спиной.
— Нет, все те же!..
Варлон тем временем обратился к Малдеру:
— Оружие — хорошо. Но без решительности оно — пустой звук. Даже в руках такого бесстрашного героя, как Дэвид Малдер.
— Отважного? — вмешалась из-за спины тетушка.
— Ну разумеется! Посмотри, как отважно он прячется в гипере от Фельдмаршала. А как бесстрашно он убеждает себя, что еще не готов к схватке! Да это же подлинный героизм!
— Гераклизм-геркулесизьм! — ввернула Тень, — Это у него семейное!
— Мне казалось, — робко начал Дэвид, — что варлоны и Тени должны воевать между собой, а не нападать хором на несчастного человека!
— Человека?! — в один хор слились бульканье и поскрипывание.
— Ну... все мы — люди!.. Вроде... — растерянно протянул Малдер.
— Но ты еще и на восьмую часть Тень! — скрипнула тетя. — Так что я тебя по-родственному взгрею! Имею право!
— И хрен знает на какую часть ты альфалон! — добавил варлон. — Но оттягивание битвы до упора и беганье по кустам от шефа — это чисто альфалонские привычки... Вспомни, юноша, что ты еще на какую-то часть и человек, землянин! Ты же не можешь вечно прятаться от опасности, тем более такой...