Воскрешение
Шрифт:
Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как появился офицер, а «ночного эскорта» все еще не было видно.
Думаю, что сейчас настало время пояснить некоторые детали нашей операции более подробно. Юань еще задолго до осуществления задуманного плана приготовил раствор, секрет которого случайно обнаружил много лет тому назад. Ничтожно малая часть этого препарата, попадая в организм человека, полностью парализовывала его на некоторое время и лишала сознания. Но затем, через пять-шесть часов, человек приходил в себя, и никакого вреда эта процедура ему не приносила.
Ко всему прочему
Так вот, в нашей операции ему, с его незаменимым талантом, отводилась, можно сказать, самая ответственная роль – поразить этими иглами сразу двоих охранников курьера, причем выстрелы нужно произвести почти одновременно.
Курьер не успел даже щекотнуться по мелочам, когда увидел, как его охранники, словно по команде, стали валиться наземь, а к его виску уже был приставлен револьвер. Дальше – дело техники. Меньше минуты потребовалось Мурту для того, чтобы объяснить этому наркодельцу, что нужно делать и как вести себя, чтобы не заработать пулю в затылок, и уже в следующую минуту, после маячка фонариком, охраняемый с двух сторон моими подельниками, показался курьер.
Находясь многие годы либо в полутьме общих камер, либо в полном мраке карцеров, мои глаза приобрели особую способность различать предметы ночью, подобно глазам гиены или волка.
«Продавцы» тем временем заметно оживились. Офицер выполз из-под топляка, что-то сказал солдатам, стряхнул с себя прилипший песок и подошел к уже разгоревшемуся костру, наверное для того, чтобы его лучше было видно издали. По всей видимости, они с курьером знали друг друга в лицо, и это еще раз подтверждало правильность выбранной нами тактики.
Солдаты, как при смене караула, встали по обеим сторонам от своего командира и замерли в ожидании. Со стороны картина выглядела впечатляюще, все происходило как на параде, не хватало только полкового знамени, но его им заменял черный «дипломат», набитый наркотиками.
Как только курьер, которого по бокам опекали Мурт с Юанем, подошел и поздоровался с офицером за руку, мы с Фархадом мгновенно выскочили из своих укрытий и подбежали к обезумевшим от страха и неожиданности солдатам.
Фархад на какие-то доли секунды опередил меня, и этого мгновения было достаточно для того, чтобы сработала профессиональная выучка военного. Резко повернув голову в сторону Фархада, офицер выхватил пистолет из кобуры, но даже не успел его вскинуть и прицелиться, как сильный и резкий удар рукояткой пистолета моего кореша проломил ему череп. Он рухнул на песок как подкошенный. Та же участь постигла и курьера. Только теперь уже постарался Мурт.
Солдаты замерли на месте. Они стояли оторопевшие, подняв руки вверх под прицелом моего револьвера, и молча ожидали своей участи. Нужно было видеть лица служивых в тот миг, но наибольшее впечатление на меня произвела их одежда. На обоих были надеты короткие лагерные телогрейки и шапки-ушанки.
Я постарался успокоить их, разъяснив, что им ничто не угрожает и они могут не волноваться на этот
Даже я, ничего и никогда не имевший общего с армией, понял, что эти пацаны только что призвались в нашу самую красную и самую что ни на есть замечательную армию. Было только непонятно, зачем этот ублюдок офицер потащил с собой юнцов на такую опасную операцию?
Затем Юань со знанием дела наскоро связал их по рукам и ногам и посадил на сухой топляк, а мы тем временем подкинули хворосту в костер, чтобы они не замерзли, пока не выберутся из пут. Участь двух ничтожеств, лежавших на земле, нас не интересовала. Боеприпасы военных мы выбросили в воду, оставив рядом с ними лишь их оружие. Еще минута нам потребовалась на то, чтобы замести все следы нашего пребывания здесь, и уже в следующее мгновение мы исчезли в ночи, так же как и появились – молча и незаметно.
Глава 1
Когда я увидел, что после приказа «На выход!» надзиратель стоит в проеме двери и не закрывает ее за собой, как обычно, ожидая меня в коридоре, уже закоцанного в наручники, внезапное черное предчувствие тучей охватило меня. Мозг, привыкший к несчастьям, оставлял лишь малую толику надежды на лучшее.
Для узника тюремщик – не человек. Это живая дверь, своеобразное приложение к дубовой двери; это живой прут – добавление к толстым железным прутьям. Впрочем, подсознательно я моментально понял, что это не вывод на расстрел, но все же не мог еще в это поверить, слишком высоко было напряжение, нервы были натянуты как струны, до предела.
Смерть не желала отпускать меня из своих цепких объятий. В доли секунды мой мозг просчитал все варианты за и против: жизнь или смерть? И, судя по тому, что я странным образом был относительно спокоен, хотя холодный пот и покрыл почти все мое тело так, что я оказался в одно мгновение мокрым насквозь, мне стало очевидно – жизнь! Чувства, овладевающие человеком при таких обстоятельствах, очень трудно передать читателю. Не то чтобы выразить их на бумаге, но даже и объяснить их простыми словами бывает совсем непросто. Их нужно попытаться прочувствовать самому, закрыв глаза и представив себе всю картину происходящего.
В коридор я вышел на полусогнутых, опустив голову, как предписывали правила конвоирования смертников, и по привычке повернулся к надзирателю спиной. Я даже попытался просунуть руки в «кормушку», чтобы он защелкнул мне на запястьях наручники, но вовремя сообразил, что стою-то я в коридоре, а не в камере. Но мусор, к моему удивлению, всего лишь хлопнул меня по плечу и сказал более спокойным тоном, чем можно было от него ожидать: «Иди вот за ними».
Я поднял голову. Передо мной стоял незнакомый, средних лет офицер. Его военная выправка и бравый вид свидетельствовали о том, что он служит в войсках какого-то элитного подразделения, ничего общего не имеющего ни с надзирателями, ни с любым из обслуживающего персонала тюрьмы. Рядом с ним стоял солдат охраны, которого я тоже не встречал прежде. Судя по его решительному виду, было ясно, что он, безо всякого сомнения, готов к выполнению любого приказа.