Восьмирье. Дно мира. Книга 4
Шрифт:
– Его держать невозможно, он всё горячее!
– Дай мне! – рявкнула Птица, выхватила кулон – и тут же вскрикнула. Она попыталась не обращать внимания на жжение, продолжая держать шнурок; возможно, надеялась, что боль станет терпимой. Но уже через несколько мгновений её ладонь сама разжалась.
Ахнув, Птица попыталась поймать летящий в пропасть кулон другой рукой, но потеряла равновесие, и ей пришлось схватиться за верёвочные поручни. Вика в ужасе наблюдала за происходящим.
А дальше всё было как во сне. Когда Птица уронила осколок Сердца,
Голова закружилась, и перед глазами Вики возникла отчётливая, во всех подробностях, картина того, как голубой осколок, сияя всё ярче и ярче, летит в пропасть. А она ничего не может с этим поделать – только беспомощно смотреть.
На миг Вике даже показалось, что и она сама падает вслед за кулоном, а мимо проносится огромная скала – нижняя часть Осколка, которая находилась бы под землёй, если бы Кууза не парила в воздухе. Тут и там в ней виднелись входы в узкие пещеры, и, когда мимо пролетал кулон, его свет отражался в глубине этих сводов, отчего казалось, будто там – целый подземный город.
Что-то мягкое и тёплое прикоснулось к пальцам Вики, и видение падающего кулона и входов в подземелье пропало. Рядом с Викиной рукой в воздухе парила Ванилька, держа в клюве шнурок кулона.
Вика облегчённо всхлипнула, взяла осколок и крепко зажала его в ладони. Потом с трудом поднялась и буквально повисла на верёвочных перилах, чувствуя, что ноги её не держат, а всё тело бьёт крупная дрожь.
– Надо же! – выдохнул Айрус. – Поймала!
И Вика поняла, что со стороны, для тех, кто не видит мечту, это, должно быть, выглядело так, словно она сама успела схватить кулон.
– Страшно даже подумать, что бы с нами сделали, если бы мы его потеряли, – с нервным смешком сказала Птица и потянулась, чтобы забрать кулон, но, едва прикоснувшись к шнурку, отдёрнула руку. – Ну, и что теперь делать? – она обернулась к Айрусу. – Он всё так же обжигает!
– Для начала предлагаю добраться до Осколка, тем более до него уже рукой подать, – ответил тот. – Думать, как быть с кулоном, будет куда приятнее на земле, а не над пропастью. А она, – кивнул Айрус на Вику, – пусть несёт пока… раз мы больше не можем.
Так и сделали.
Остаток пути дался Вике на удивление легко. То ли потому, что край Куузы был уже рядом, то ли потому, что драгоценный кулон снова с ней – вот он, висит на шее и словно придаёт сил. А может, потому, что после пережитого страха за кулон подвесной мост перестал казаться таким пугающим.
На краю Осколка уже поджидали два констебля. На этот раз их вид не вызвал у Вики никакого испуга. Вероятно, потому, что прямо сейчас ей не было до них никакого дела; девочка торопливо отошла подальше от моста и с радостью опустилась на землю. Наконец-то! Как же хорошо, когда под ногами снова надёжная опора!
Несмотря на то что от облегчения шумело в ушах, до Вики начал доноситься разговор Айруса и Птицы с констеблями, и он постепенно набирал обороты и громкость.
– Как побег? Что за побег? – возмущался Айрус. – Мы разыскиваем девчонку по всему Восьмирью, наконец находим её в Фортуге, на самом защищённом Осколке, хитростью заманиваем её на встречу, убеждаем добровольно отдать нам осколок Сердца, проводим её через всё Тумарье и передаём вам из рук в руки! Всё, что от вас требовалось, – не напортачить! Всего лишь делать то, что вы и так всегда делаете, – охранять тюрьму! А вы!..
От возмущения Айрус поперхнулся воздухом и закашлялся.
Вика навострила уши. Побег? Кто сбежал? Тётя Генриетта сбежала? Вот это да!
Значит, вот почему кулон стал жечься! Одним из условий сделки было то, что Айрус и Птица доставят её в Куузу, к тёте Генриетте; именно поэтому Вика согласилась добровольно передать осколок Сердца. Но тёти в Куузе больше нет, значит, и условия не выполнены!
Вика не могла понять, что чувствует сильнее: облегчение из-за того, что кулон, похоже, остаётся с ней, или разочарование из-за того, что тётя Генриетта опять исчезла?
– Но как? – продолжал Айрус, заламывая руки. – Как, скажите на милость, он мог сбежать? Ладно, положим, он как-то выбрался из камеры… Но из Куузы-то не уйти, выход в Тумарье – один-единственный, – кивнул он на мост позади, – и пройти по нему незамеченным невозможно. Хотите сказать, вы такие раззявы, что он воспользовался вашим аппаратом для перемещений?
Вика внимательно слушала Айруса и, только когда он сделал паузу, чтобы набрать побольше воздуха и продолжить гневную тираду, сообразила: Айрус говорил «он» – не «она». Выходит, сбежала не тётя Генриетта. Но кто тогда?
Прежде чем Вика успела подумать об этом, она услышала, как один из констеблей спросил:
– Осколок у вас?
И тут Вика поняла, что ей давно уже надо бежать!
Конечно, идея побега казалась безумной. Куда бежать с Осколка-тюрьмы? Обратно по мосту, в Тумарье? Её тут же нагонят. Попробовать спрятаться на самом Осколке? Но она ничего здесь не знает! И всё же сидеть на месте и спокойно ждать констеблей тоже не хотелось. Уже то, что они не арестовали её, как только она ступила с моста на землю, – огромное везение. Да и не сделали они это, наверное, только потому, что бежать и правда некуда. Хотя… как-то же удалось сбежать этому таинственному «ему», о котором кричал Айрус!
– А с чего вы взяли, что мы вам его отдадим? – взвился Айрус. – Мы свою часть уговора выполнили. Между прочим, шкурой ради этого рисковали! А вы?
Убедившись, что прямо сейчас никто не обращает на неё внимания, Вика начала тихонько отползать назад. Поодаль виднелись кусты, и она решила сначала добраться до них, а потом подумать, что делать дальше: прятаться среди россыпи камней и нагромождений валунов, которые тянулись вдоль края Осколка, или же попробовать добраться до окраины города, которую отсюда было прекрасно видно.