Восьмое Небо
Шрифт:
– Я читала Кодекс, - пробормотала Алая Шельма, возвращаясь от насыщенного красного цвета к светло-вишневому, - Вчера два часа и сегодня час.
– И по-прежнему путаешь угловую петлю с фламандской [36] ? А марсель считаешь слишком нежным, чтобы полоскаться на реях [37] ?
– Я не виновата, что этот Кодекс писал человек, у которого в голове пусто, как в трюме старого клипера!
– огрызнулась капитанесса, явно ощущая себя не в своей тарелке и смущенная подобным поворотом, -
36
Угловая петля – термин из вязания, фламандская петля – морской узел.
37
В данном случае обыгрывается многозначность слова «марсель». Оно может подразумевать как одноименный парус, так и сорт тонкой ткани.
– В этом я уверился еще третьего дня, - пробормотал дядюшка Крунч, - Когда Корди доложила тебе, что видит брандвахту [38] . Ты приказала отправить ее обратно на камбуз и подать взамен хороший ростбиф.
– Ты всегда останешься ворчливым наглым стариканом.
Абордажный голем издал тяжелый, исполненный укоризны, вздох.
– Я только надеюсь не дожить до того дня, Ринриетта, когда ты прикажешь открыть к ужину кингстоны, решив, что это сорт белого вина.
38
Брандвахта – корабль, стоящий у входа в гавань и наблюдающий за движением судов.
– Это все?
– Еще нет. Кроме того, ты слушаешь слишком легкомысленную музыку, которую не пристало слушать капитану пиратского корабля. Все эти фривольные песенки, либретто, куплеты… Тебе стоит привить хороший вкус! Что-то классическое, выдержанное, вроде «Баллады о черном ките» или «Ржавый Тесак» или...
Алая Шельма насупилась, ковыряя пол каюты квадратным носком ботфорта.
– Кажется, ты озаботился всеми сторонами моего капитанского развития.
– Не ерничай, Ринриетта, - поучительно произнес голем, - Я забочусь лишь о том, чтоб ты во всех отношениях стала образцовым пиратским капитаном. Будь уверена, твой дед хотел бы этого. И ты должна стремиться оправдать его ожидания, иначе никогда в жизни не отыщешь Во…
– Дядюшка!
Она метнула в голема такой взгляд, что тот пошатнулся, как от попадания восьмифунтового ядра.
– Ох, прости, Ринриетта, чтоб у меня язык приржавел… Я не нарочно, просто вспомнилось не к месту.
– Давай отложим этот разговор на другой раз, дядюшка. Если ты не заметил, у нас тут пленный. Первый наш пленный за все время. Или ты и это хочешь испортить?
Дядюшка Крунч пожал поскрипывающими гидравликой плечами.
– Пленный… Было бы о чем говорить. Какой-то мальчишка с полной котомкой хлама. Лишний рот на корабле.
– За него могут заплатить выкуп.
– Чем? Гайками? Ты сэкономишь казне Готланда расходы на палача и несколько футов веревки, если скинешь его в Марево - можешь отослать на Шарнхорст счет.
Алая Шельма сделала несколько размашистых шагов по
– Хлам, гайки… Кажется, он сказал, что инженер?
– Помощник инженера, - пробормотал Тренч, радуясь тому, что его выдубленная ветрами кожа лишена способности так охотно и стремительно краснеть, как кожа капитанессы, - В некотором роде.
Капитанесса торжествующе усмехнулась.
– Вот тебе и выход! Это механик, дядюшка. Разве ты сам недавно не говорил, что «Вобла» вот-вот развалится прямо на ходу? Вот, пожалуйста. Нам на палубу, как спелое яблоко, падает механик. Между прочим, Корди целую вечность жалуется мне на текущий корабельный котел. Ее зелья проливаются наружу и затекают в рыбьи норы на нижней палубе…
– К этому я уже привык, - скрипуче вздохнул абордажный голем, - Не так давно я спускался в форпик за старыми мешками и проторчал там добрый час – какая-то вдохновенная плотва читала мне поэму собственного сочинения. Кстати, весьма небесталанно написанную, должен заметить…
– А Габерон уже месяц действует мне на нервы, требуя выверить прицел на его любимой карронаде, - глаза капитанессы внезапно сузились, - Впрочем, с Габероном у меня еще будет серьезный разговор… Это же механик, дядюшка Крунч!
– Механик! Тоже мне! Твой дед, Ринриетта, сам был мастером на все руки, мог заменить весь экипаж! Как-то раз, в долгом рейсе ему пришлось работать и за механика и за плотника и за кока! Самому! Полгода подряд!
– Об этом ты раньше не рассказывал, дядюшка. Что же с ними случилось? Растерзаны акулами? Погибли от баротравмы? Замерзли на сверхбольших высотах?
– Нет, - неохотно проворчал голем, - Восточный Хуракан продулся им в карты и счел за лучшее сбросить в Марево посреди рейса, чтоб не платить выигрыша.
– Ну а мы нашли инженера посреди неба. Чего еще желать?
Невидимая усмешка голема показалась Тренчу горькой, как лепешка из скверной муки пополам с древесной трухой.
– Чего желать, говоришь? С каждым годом я все больше желаю сойти на твердую землю и остаток дней служить прессом для белья или механическим органом в каком-нибудь уединенном монастыре, - гулко вздохнул голем, - Если бы только я не обещал твоему деду, что…
Тренч понял, что должен что-то сказать. И желания не было, и зубы сами противились, но должен.
– Честно говоря, никакой я не инженер.
– Так и знал! – громыхнул дядюшка Крунч, махнув лапой и чудом не снеся переборку, - Мелкий обманщик! Рыба-самозванец!
– Спокойно, дядюшка, - Алой Шельме понадобился один короткий жест, чтоб заткнуть медную глотку голема, - Ну-ка рассказывай, Тренч с Рейнланда. Сперва ты говоришь, что инженер, позже что не инженер… Ты хоть что-то смыслишь в инженерной науке?
– Я… в некотором роде механик.
– В каком это роде? – Алая Шельма подступила к нему, положив руку на рукоять кортика, - Ты что-то понимаешь в ремонте? Разбираешься в корабельных машинах?
Тренч вздохнул. Известно, сколько веревочке не виться, а петля рано или поздно совьется. Вот и свилась. Он шмыгнул носом.
– Не то, чтоб чинить… И механику не совсем понимаю, но…
– Тогда чем же ты занимался?
Тренч поднял голову, чтобы взглянуть ей в лицо. Это оказалось тяжелее, чем поднимать якорь в бурю, вес оказался почти неподъемным.