Восьмой грех
Шрифт:
После этой новости у Соффичи и Альберто будто камень с души свалился. Не задавая лишних вопросов, они быстро пошли за братом.
Во внутреннем дворе их ждал старый «фиат». Альберто любил свою машину, как это бывает со всеми мужчинами. Но еще никогда ему так не терпелось поскорее сесть за руль. Он завел мотор. Соффичи сел на переднее сиденье, Гонзага — на заднее.
Вокруг никого не было видно. Ворота были открыты. Альберто нажал на газ — раздался спасительный звук мотора.
Сильный ночной дождь оставил на грунтовой дороге глубокие промоины. Альберто медленно съезжал с горы.
За первым поворотом им навстречу выскочил человек и, растопырив руки, попытался загородить дорогу.
— Это Циферинус! — растерянно вскрикнул монсеньор. — Откуда он тут взялся?
В изорванной одежде, с широко разведенными руками, Циферинус больше походил на огородное пугало, чем на человека.
— Кто это? Откуда вы знаете его имя? — недовольно рыкнул кардинал.
Но прежде чем Соффичи успел ответить, Циферинус подбежал к водительской двери. Альберто опустил стекло.
— Я прошу вас, — задыхаясь, произнес брат, — возьмите меня с собой!
— Как вы сюда попали? — поинтересовался шофер.
Циферинус показал наверх, и Альберто высунул голову из автомобиля. Из окна замка свисал канат.
— Вы?..
— Да, — почти беззвучно прошептал Циферинус.
С заднего сиденья раздался нетерпеливый голос Гонзаги:
— Чего хочет этот человек? Поехали дальше!
— Я прошу вас во имя Господа, — умолял брат.
— Мы должны ехать! — раздраженно закричал Гонзага.
Альберто бросил на монсеньора вопросительный взгляд. Но тот никак не отреагировал. Альберто понимал, что будет с Циферинусом, если они оставят его здесь.
— Поехали! — снова крикнул кардинал.
Альберто поднял стекло, продолжая смотреть на испуганное лицо монаха. Внезапно прозвучал выстрел. Кровь брызнула на стекло. Циферинус молча упал на землю.
Прошли секунды, которые показались вечностью, пока все не осознали, что произошло. Когда Соффичи увидел кровь, которая потекла по стеклу, его вывернуло наизнанку. Он высунул голову из машины, его рвало.
Гонзага, негодуя, повторил:
— Поехали, Альберто!
Шофер медленно отпустил тормоз и дал газу.
Глава 8
Назойливый трезвон телефона разбудил Мальберга.
Сквозь щель между шторами в номер пробивался тонкий солнечный луч. Часы над кроватью показывали без десяти девять. Мальберг ненавидел, когда звонили до десяти утра.
— Мальберг! — угрюмо буркнул он в трубку.
— Говорит Лоренца Фальконьери, — услышал он голос маркизы на другом конце провода.
— Вы? — пробормотал Лукас, чувствуя, что еще полностью не проснулся. — Чем обязан в столь ранний час?
— Надеюсь, что не разбудила вас. Сама я всю ночь не могла глаз сомкнуть. Эта жара! Я все время думала…
— И к какому же выводу вы пришли?
Мальберг ожидал, что маркиза начнет рассказывать что-нибудь о Марлене.
— Я готова отдать вам всю коллекцию за двести пятьдесят тысяч евро. Но при условии, что сделка состоится в течение ближайших двух недель. Иначе я помещу объявление о продаже коллекции в специализированном журнале.
— Двести пятьдесят тысяч евро! — У Мальберга сразу же прояснилось в голове, а сон как рукой сняло. После осмотра фолиантов он предполагал, что коллекция стоит в три, а то и в четыре раза дороже. Но было одно «но»: где за две недели достать двести пятьдесят тысяч евро?
Мальберг неплохо зарабатывал. У него был магазин эксклюзивного антиквариата в Мюнхене на Людвигштрассе. Но его расточительный образ жизни и арендная плата за помещение магазина на большой улице, огромная квартира в престижном районе Мюнхена и зарплата служащим — все это входило в перечень издержек — обходились ему в тридцать тысяч евро в месяц. И в некоторые месяцы затраты превышали доход.
— Мальберг! Вы все еще на проводе?
— Да, да, — запинаясь, отозвался Лукас. — Я думаю, где можно быстро раздобыть четверть миллиона. Двести пятьдесят тысяч евро — это, согласитесь, нешуточная сумма.
Я понимаю вас, — ответила маркиза. — Но мы ведь оба знаем, что эти книги стоят дороже. В общем, подумайте над моим предложением. У вас есть две недели. Две недели, считая с сегодняшнего дня, и не больше.
— Хорошо.
Лоренца Фальконьери быстро попрощалась, оставив Лукаса в растерянности.
Мальберг был в ссоре со своим банкиром Харальдом Яником из HVB. Каждый раз, когда Мальберг хотел купить какую-нибудь дорогую вещь, банкир находил тысячу отговорок, чтобы не дать ему кредит, и заверял, что если он выдаст такую большую сумму без каких-либо гарантий, то лишится работы. Макулатуру с печатями, как выражался банкир, гарантией считать нельзя.
Мальберг должен был действовать быстро. И он действовал.
По телефону Лукас забронировал билет на рейс Рим—Мюнхен. Самолет вылетал в тринадцать часов и в четырнадцать пятьдесят пять делал посадку в Германии. Мальберг поехал к маркизе на такси, сделал пару снимков коллекции и через два часа сел в самолет.
По прибытии в Мюнхен он первым делом поехал на Променаденплац, где находилось центральное управление банка НVB. В роскошном здании пахло деньгами, как и во всех больших банковских учреждениях. Еще в самолете Мальберг разработал стратегию поведения во время встречи с банкиром. Для этого ему пришлось распечатать в аэропорту сделанные утром фотографии размером тридцать на сорок.
К удивлению Лукаса, Харальд Яник сопротивлялся меньше, чем он ожидал. Широкоформатные снимки, похоже, заинтересовали его. Вначале Мальберг не мог понять причину такой доброжелательности, хотя… Он ведь еще не назвал сумму, которая ему была срочно нужна.
— Какова общая цена? — спросил Яник.
Мальберг нервно сглотнул.
— Вы спрашиваете о рыночной цене или о сумме, которая мне необходима для покупки?
— Как банкира и как кредитора, меня интересует и то, и другое.
— Реальная рыночная цена коллекции — два-три миллиона.