Воспитание без манипулирования
Шрифт:
Манипуляция – это способ воздействия на человека с целью добиться от него нужного, выгодного, полезного поведения. Обычно, говоря о манипуляции, имеют в виду, что она происходит на скрытом от глаз участников неосознанном уровне.
У меня есть кошка. Это ночное животное, и потому моя кошка, как и подавляющее число ее собратьев, хочет есть ночью. Я же ночью предпочитаю спать. Кошка запрыгивает на мою кровать и начинает очень мягко поглаживать лапой мое лицо или тычет в него мокрый нос (она очень интеллигентное существо и вообще никогда не орет истошным голосом, требуя чего-то, поскольку знает, что всего, что ей нужно, можно добиться более надежными средствами, например мягким прикосновением лапки к людям, населяющим помещение).
Вдруг я слышу, как она скребется в комнату к сыну. Я вскакиваю и в полусонном состоянии иду кормить животное. (Конечно, можно бросить в нее тапок или любой другой подходящий к ситуации предмет, но я помню, что кошки – ночные животные и люди, берущие в дом кошек, несут за них ответственность. А потому я ничего не бросаю, чтобы сохранить в дальнейшем с кошкой человеческие отношения.) Но далее каждую ночь кошка скребется в комнату к сыну. Более того, когда он просыпается раньше меня и открывает дверь, кошка не предпринимает никаких действий. Она ждет, когда проснусь я и пойду ее кормить. Это чистой воды манипуляция. Тогда мы договариваемся с сыном, что он не будет вставать в том случае, если она в следующую ночь будет скрестись в дверь. Кошка скребется, не получает результата и прекращает свое действие (правда, стоит сказать, что она пробует еще несколько раз – вдруг получится? Но, не получив желаемое, она прекращает попытки).
Конечно, вы можете сказать, что это всего лишь кошка. Но точно так же манипулируют и дети, и точно так же можно прекратить их манипуляции.
В одной семье малыш каждый раз после сна начинал истошно орать. Все обитатели квартиры неслись к нему на всех парусах, чтобы заглушить этот безумный сигнал. В семье оказался сообразительный папа. Он повесил в колыбельке колокольчик. Ребенок, просыпаясь, задевал колокольчик, и взрослые появлялись. Малыш перестал вопить и начал улыбаться, радуясь встрече с близкими. До этого у него не было инструмента, с помощью которого можно было сообщить всему миру, что он проснулся и готов к общению. Приходилось пользоваться единственным надежным способом – криком.
Итак, манипуляция – это поиск стимула, который приведет к нужной реакции. Этот поиск у большинства животных и детей происходит на неосознанном уровне.
У взрослых манипуляция может быть осознанной, когда они заранее продумывают, как загнать недруга или ребенка в угол таким образом, чтобы противник мог поступить лишь согласно плану манипулятора.
Манипуляции используют и дети, и родители. Более того, многим вещам ребенок учится именно у родителей. В приведенных выше примерах ни кошка, ни младенец не несут ответственности за использование механизма манипуляции. Кошка не знает, что люди, в отличие от кошек, по ночам спят, и от нее трудно ожидать сочувствия ввиду того, что она не может, в отличие от человека, проникать в мысли и чувства других. Младенец, лежащий в колыбели, из имеющегося у него инструментария выбирает самый надежный способ. Если ему предложить выбор, он его использует.
Другое дело – пятилетний ребенок, лежащий на полу супермаркета и требующий от мамы покупки новой игрушки. Ребенок в пять лет уже знает, что родители стесняются чужих людей, а потому дома на пол не ложится: там ему точно в конце истерики ничего не обломится.
У Чуковского в замечательной подборке детских высказываний «От двух до пяти» есть такой диалог:
– Ну, Нюра, довольно, не плачь!
– Я плачу не тебе, а тете Симе.
Ребенок точно знает, на кого подействует плач.
Мы опять возвращаемся к тому, что малыш не рождается манипулятором, а учится манипулировать в тех условиях, в которых живет. Сама тетя Сима своими действиями обучила Нюру, как добиться от нее желаемого.
И здесь есть несколько обстоятельств, которые влияют на вероятность того, что ребенок будет манипулировать.
Чтобы манипулировать, нужно знать, какой результат последует за действием того или иного стимула. Слово «стимул» происходит от греческого понятия, обозначавшего палку, которой понукали ослов. Воздействуя на животное палкой, человек надеется, что осел начнет двигаться. Любой стимул предполагает определенную реакцию. Мама, желая, чтобы ребенок не мешал ей, готова от него откупиться. Например, она разрешит посидеть трех-четырехлетнему малышу за компьютером, чтобы привести вечером квартиру в приличное состояние. Правда, впоследствии она будет вынуждена обратиться к психологу с вопросом, что сделать, чтобы ребенок шел спать, а не требовал (с его точки зрения вполне законно) игры на компьютере и дальше.
Более того, иногда, не думая об этом, родители сами учат детей манипуляциям, правда, приводящим к обратному результату. Этим и отличаются манипуляции, найденные самостоятельно и обладающие высокой эффективностью, от манипуляций, которым обучают взрослые.
Дети в детском саду ставят на новогоднем утреннике спектакль о Щелкунчике. Девочка в бальном платье декламирует Щелкунчику: «Ты – урод, а я – красавица». Потом все заканчивается хорошо, и Щелкунчик, несмотря на многочисленные оскорбления, полученные от других игрушек, всех спасает. Но девочка долго учит роль. И дома мама демонстрирует ее актерские способности всем гостям, заставляя многократно повторять эти строки. Гости при этом посмеиваются, и ребенок неосознанно ощущает определенную значимость данных слов. Взрослые не проецируют это на будущее, когда девочка легко будет говорить другому человеку оскорбления, потому что ее научили этому под Новый год мама и воспитатели детского сада. Да и мальчик научится тому, что оскорбления нужно покорно принимать, а потом еще и спасать обидчиков. И трудно сказать, что вынесет из этой сказки каждый ребенок, увидевший ее на утреннике. Конечно, это в значительной мере будет определяться тем, насколько родители обратят внимание на текст.
Мама, увидев, как дочка делает неприличный жест, которому научилась в детском саду, предложит ей показать этот жест в свою сторону, и будет смеяться с гостями над тем, что непонимающий ребенок его воспроизводит. Однажды девочка вновь покажет его маме, только уже четко осознавая, что делает, а мама будет возмущаться, что та позволила себе такую грубость.
Важно понимать, что манипуляция не формирует определенную реакцию, но лишь вызывает ее к жизни. Если у человека нет определенной реакции на что-то, он не поддастся манипулированию. Если у мамы крепкие нервы, то когда пятилетний ребенок упадет посреди дороги, демонстрируя всем своим видом, что его силы иссякли и дальше он идти не может, мама не возьмет его на руки и не понесет домой. И поступит она так вовсе не потому, что знает, что в пятьдесят лет при таком поведении у нее будут проблемы с позвоночником.
Мама, у которой есть комплекс вины перед обществом, которая боится, что ее посчитают плохой матерью и осудят за то, что она позволяет своему ребенку валяться в пыли посреди улицы, возьмет его на руки и потащит из последних сил. И ребенок будет знать, что нужно только изобразить нечеловеческую усталость, как волшебным образом он будет ехать на маминых руках.
Итак, ребенок манипулирует не потому, что он плохой или хороший, умный или глупый. Он манипулирует потому, что ему это позволяют взрослые.
Даже кошка перестанет будить хозяев, невзирая на голод, если предпринимаемые ею действия не ведут к успеху. И ребенок может потерпеть. Более того, он хорошо схватывает даже на вербальном уровне причину и следствие.
Вот еще одна цитата из Чуковского:
– Ой, дедуля, киска чихнула!