Воспитание чувств

Коханецки Иван

– Тебе нравится?

Ему нравилось все больше.

– Здесь? — несмело спросил Йиндра.

– Да–а…

– А здесь?

– Везде… везде, где хочешь…

Она опять прижалась к юноше. Губы ее были мягкими, горячими и влажными. Продолжительный поцелуй приподнял пижаму в его паху.

Инстинктивно, возможно, от

любопытства, но вернее всего, от незнания, что делать дальше, его руки ограничивались только тем, что скрывалось под блузкой, которую он задрал вверх. Он нетерпеливо шастал то спереди, то сзади, и лишь когда раздался его стон, она поняла, что он не умеет расстегивать бюстгальтер.

Анна хотела было помочь ему, но он сам вышел из положения, забравшись ладонью под лифчик. Полная грудь заволновалась в его руке, словно круто застывший студень. Теперь она была вдвойне довольна, что он еще девственен, как лилия, и не имеет представления о разнице в годах. Скорее наоборот, в это мгновение он вряд ли сменял бы эти податливые бархатные прелести, в которых утопил свое лицо, на упругие сиськи двадцатилетних. Он прикипел к обнаженной груди без ухищренности взрослого мужчины. О дороге, ведущей к удовлетворению, не имел ни малейшего представления, и все же дрожал от возбуждения. Она баюкала его на своей груди, как грудного младенца.

– Подожди… — Она поняла, что он долго не выдержит. — Подожди минутку…

Ее рука направилась к ширинке пижамы, из которой нетерпеливо выглядывал символ его мужской силы.

– Сначала сделаем вот так… Она взяла член пальцами и легкими легкими движениями прошлась по нему взад–вперед. Дурманящая твердость, которую она ощущала, приводила ее в состояние блаженства.

– Сначала ты кончишь… — Она прижала его к подушке, как опытная женщина. — Чтобы ты потом смог долго–долго, понимаешь?

Паренек трепыхался в ее руке, как рыбка на крючке. Он уже не воспринимал ни тяжелые груди с вишенками

сосков, ни сладостно открытые губы женщины, которая склонилась над его мечущимся телом. Во всем мире существовали только его раскаляющийся член и ее ладонь, движущаяся все быстрее.

Да и Анна сама при этом раздразнивалась больше, чем если бы они совокуплялись.

– Господи… Господи… — бессвязно взывал Йиндра.

И хотя была глубокая ночь, она все же боялась, что их кто–нибудь услышит, и прикрыла ему рот ладонью. Он вцепился в нее зубами. Было больно, но не неприятно.

– Hу… ну. давай, ну–у, — подгоняла она парня и стонала с ним в унисон.

Его охватила судорога. Она быстро склонилась к набухшему члену, чтобы не прозевать первое извержение. Подставила под него лицо и приняла густые брызги как благодать, веря старым россказням, что это самая лучшая косметическая маска. В то время как ее правая рука не переставала качать из парня сок до последней капли, левая размазывала его семя по всему лицу и шее. Он же извивался и рычал как раненый зверь.

Когда он наконец успокоился, она обняла его и шептала, какой он красивый, большой и добрый.

– Ты мой жеребеночек… — Она ерошила его черный чуб и ждала, когда он соберется с силами. — Сейчас ты попрыгаешь на своей кобылке.

Парень глубоко дышал и молчал. Hо спустя некоторое время она почувствовала его пальцы на своем боку, пальцы, которые рекогносцировали неизвестную местность. Ощупью она убедилась в его мужской способности.

Потом во всю ширь раскинула свои белые полные ляжки и взвалила его на себя. Помогла ему проникнуть в свои недра и стала сдавленно кричать от удовольствия, нарастающего с каждым движением его твердого оружия.

Подошла ее очередь, и она отдавалась сладострастию со всей ненасытностью зрелой женщины.