Воспитание предателя-2
Шрифт:
– Слушай, а кто эта блондинка с пышными формами? Нет-нет, я не настаиваю, можешь не отвечать, - и боль от ошейника на мгновение усилилась. Намек был очевиден, а я не принадлежал к расплодившемуся в последнее время племени мазохистов.
– Бывшая.
– И что ты в ней нашел? Богатые родители? Родственница начальников?
– Я и сам постоянно задаю себе этот вопрос. Богатая, но не настолько, чтобы это меня хоть сколько-нибудь интересовало.
– Дан, знаешь, я не могу понять твою логику. Посмотри на меня внимательно, - и Леонисия отложила в сторону комп.
– Хороша ведь чертовка! По моему, ты без всякого 'Укротителя'
– Ох, мне сейчас не до логики. Больно... Не могли бы Вы хотя бы немного уменьшить...
– Не сомневаюсь. Что же касается уменьшить... Давай я тебя лучше займу разговором. Говорят, это здорово помогает. Кстати, а жена пыталась тебя подавлять?
– Еще как!
– воспоминания о наших ежедневных ссорах не то, чтобы совсем отвлекли меня от боли, но на несколько секунд сделали ее не такой страшной..
– У нее тоже было нечто вроде асторийского 'Укротителя'.
– Нет. Она обходилась обычными скандалами. Правда, такими, что, вероятно, я бы предпочел средний уровень боли от вашего ошейника.
– Ладно, к этой теме, я говорю о 'среднем уровне', мы еще вернемся. А кто эта девушка с каштановыми волосами, на которую ты с таким обожанием смотришь?
– Да, в свое время ухаживал, и чуть было не женился. А потом она вышла замуж, и мы остались просто хорошими друзьями.
– На мой взгляд, она гораздо интереснее твоей бывшей жены. И фигурка лучше, и в глазах мысль читается... Впрочем, повторюсь, психику земных мужчин я понять не могу. Пока во всяком случае. Может быть, мне удастся это сделать, изучая и приручая тебя. Кстати, уже прошло?
– Нет, госпожа, боль продолжается, но уже не так сильно. Спасибо, что ослабили ее.
– Субалтерн, ты не понял. Я спрашиваю не о боли, а о желании противиться моей воле. Если нет, поваляйся на полу еще. Или, могу убыстрить процесс твоего 'просветления', - и Леонисия демонстративно приблизила указательный палец к браслету.
Что ж, этот раунд был полностью за ней. И мне оставалось только признать это: - Госпожа, умоляю вас, не надо. Я все понял. Пожалуйста, уберите боль.
– И что же ты понял?
– Понял, что вы управляете этой штукой, понял, что надо исполнять ваши приказы.
– И это все?
– разочарованно спросила Леонисия.
– А еще я прошу прощения за свое неподобающее поведение и грубые слова. Это боль виновата.
– Боль, боль... Не ищи оправданий. Если бы ты не проявил непослушание, то никакой боли бы не было. Согласен?
– Согласен, вы правы, госпожа. Простите меня, умоляю.
– Верится с трудом. Но у меня доброе сердце, и я дам тебе шанс исправиться. Хотя бы по той простой причине, что научить тебя, как следует слушаться асторийских женщин, было некому. Но вот, если ты и после этого моего маленького урока продолжишь бунтовать...
– Нет-нет, что вы. Спасибо! Я буду самым исполнительным субалтерном...
– Ты ничего не понял, и я не прощаю тебя, - и асторийка вновь дотронулась до браслета.
– Госпожа, умоляю, больно!!! Что я сделал неправильно?
– Мне надо, чтобы ты был не только субалтерном. Это наши официальные отношения по службе. Мне надо, чтобы ты стал... Впрочем, догадайся сам.
– Госпожа, не сомневайтесь, я стану для вас кем вы скажите: служителем, рабом...
– гуляя вечерами по Межгалактической паутине я не раз натыкался на
– Ну, раз понял, то давай вернемся к началу бунта. Поднимайся и надевай комбинезон как положено.
Увы, боль поломала меня. Или, по крайней мере, надломила. Приказы асторийки уже не казались унизительными, а все, что она делала со мной, воспринималось почти как должное. Еще не веря, что боль исчезла, я попытался подняться, но закружившаяся голова и трясущиеся ноги подвели меня, позволили сделать это только с третьей попытки.
– Нет, давай сделаем иначе. Отправляйся в душ и приведи себя в порядок. А то ты сейчас больше похож на тряпку, а не на сильного мужчину, который напишет для меня книгу, и которого я возвеличу до самого высокого мужского ранга. Ранга моего служителя. А приручать наполненную болью 'заготовку' мне не интересно. Пятнадцати минут тебе хватит?
– Спасибо, госпожа Леонисия, хватит.
– Ну, тогда иди..., нет, погоди. Ты хотел угостить меня шампанским?
– Да, госпожа.
– Так в чем же дело? Налей мне пока бокал. Видишь, слабая женщина не может противиться твоим желаниям. И, надеюсь, тебе не придет в голову вздорная мысль кинуть в меня бутылку?
Прохладные струи душа и отсутствие новых импульсов от той штуковины, которую Леонисия назвала 'Укротителем' позволили мне немного придти в себя. Впрочем, совсем немного, ибо никакие идеи, как избавиться от ошейника и Леонисии не приходили мне в голову. Поэтому в комнату я вернулся с одной лишь нехитрой мыслью: сделать все возможное, чтобы избежать новых приступов боли. Что же касается приказа магистра, согласно которому на мне не должно было быть никакой одежды, то я постарался и соблюсти, и обойти его, обернув вокруг бедер махровое полотенце. Впрочем, от него, выполняя приказ Леонисии, пришлось сразу же избавиться. А затем асторийка, словно покупательница на невольничьем рынке, начала внимательно разглядывать мое тело.
– Я смотрю, водные процедуры пошли тебе на пользу. Я права?
– Да, вы правы, госпожа магистр, - мне оставалось только согласиться с измучившей меня 'Укротителем' девушкой.
– Налей мне еще шампанского, оно восхитительно. И без глупостей...
– завершив осмотр, распорядилась Леонисия. Ее указательный пальчик по-прежнему касался сенсора, но предосторожность была напрасной - вдоволь насытившись болью, и понимая, что бунт в нынешних раскладах совершенно неуместен, я решил изображать полную покорность. Как словами, так и поступками.
Налив шампанское, я осторожно, чтобы нечаянно не спровоцировать нажатие сенсора, приблизился к сидящей на подоконнике инопланетянке, и, опустившись на колени, подал бокал...
– Молодец, ты быстро учишься, - и, сделав несколько глотков, Леонисия продолжила: - А теперь сядь на пол, и выслушай небольшую лекцию. Будь очень внимателен, ибо каждое пропущенное слово вернется к тебе болью от 'Укротителя'. Понятно?
– Так точно, госпожа магистр.
– А раз понятно, то слушай. Дан, мне одновременно требуются и твоя полная лояльность, заметь, я пока не употребляю слово 'покорность', ибо до нее тебе расти и расти, и твоя светлая, незамутненная какими-либо стрессами, или, что еще хуже, болью от наказаний, голова. А если ты так будешь воспринимать мои самые безобидные и легко выполнимые приказы, то быстро станешь ни на что негодным неврастеником.