Воспоминание о Баффиновой Земле
Шрифт:
— Да, да, — заторопился Джек. — Я там родился, но не знаю своих родителей…
И он, волнуясь и запинаясь, рассказал свою историю.
Взгляд старика стал теплее, и он сочувственно спросил:
— В гости решили поехать?
— Нет, я решил возвратиться навсегда, — ответил Джек.
Старик помедлил с ответом.
— Трудно вам будет, — многозначительно сказал он.
Пароход пришел в небольшое эскимосское селение на берегу Гудзонова залива и стал на рейде.
Джек жадно вглядывался в незнакомую землю, представшую перед ним сквозь медленно расходящийся утренний туман. Первой показалась остроконечная, увенчанная крестом крыша церкви, еще одно здание,
— Загалдели, как голодные гагары, — беззлобно произнес один из матросов. — Почуяли виски. Ну и дело будет сегодня вечером здесь!
На деревянном вельботе Джек Прайд переправился на берег, оставил чемодан у бармена в лавке "Гудзон бей" и отправился помочь разгружать привезенные для жителей селения товары.
В вечерний час, когда весь поселок шумел в пьяном веселье, Джек Прайд вспомнил слова моряка. Толпы шатающихся людей переходили из одной хижины в другую. В здании "Гудзон бей компани", в сторонке от прилавков, оборудовали импровизированный бар, за которым стоял молодой белокурый паренек и проворно наливал виски в подставляемые посетителями кружки, стаканы, чашки.
В толпе шныряли моряки судна, на котором приплыл Джек Прайд, выменивали виски на тюленьи шкуры, моржовые бивни, обувь, расшитую бисером, сувенирные перчатки, украшенные богатым орнаментом.
Казалось, в этом селении были пьяны все, даже дети и собаки. Лишь в домах белых людей было тихо и из-за плотных занавесей не пробивалось ни звука, ни полоски света.
Джек ходил по хижинам. Единственный знакомый эскимос — старик, который плыл с ним на теплоходе, — разнес по селению новость о том, что приезжий ищет родственников.
Старик затерялся в этом небольшом селении, в котором всего-то жило не более полутораста эскимосов. Но алкоголь сделал все лица странно похожими, и Джек с трудом мог отличить нового человека от того, с которым уже разговаривал.
Никому не было дела до его поисков, — пароход приходит один раз в год, виски бывает немного и ненадолго: надо успеть насладиться весельем и опьянением.
Джек едва волочил ноги от голода и усталости, когда в одной хижине хозяин предложил ему войти и выпить кофе.
Низко нагнув голову, Прайд вошел в хижину, миновав холодную часть, где возились и глухо рычали собаки. В небольшой комнате господствовал огромный пружинный матрац, положенный прямо на пол. На матраце были навалены подушки и одеяла, а с краю сидела немолодая женщина и кормила дряблой, обвисшей грудью мальчика лет семи-восьми.
— Я слышал, что вы ищете своих родственников, — сказал хозяин, внимательно следя за тем, как гость бережно наливает из термоса кофе.
В отличие от других жителей селения, хозяин не был пьян, хотя на столе стояла початая бутылка виски, заткнутая мятым куском бумаги.
— Да, — ответил Джек, с наслаждением чувствуя, как в его желудке плещется горячая живительная жидкость.
— Может быть, это я — ваш родственник? — просто, словно о чем-то незначительном, спросил хозяин. — Меня зовут Татмирак. В тот год страшной болезни умер мой брат, умерла его жена… Мы узнали об этом лишь тогда, когда болезнь ушла дальше на север, покинув нас, оставив после себя хижины, заполненные мертвецами. Несколько дней мы хоронили умерших. Когда дошла очередь до жилища моего брата, мы нашли в нем только тела его и жены. Ребенка не было. Да, я знал, что во время болезни сюда приезжали белые люди, но никому из нас не пришло в голову, что они могут взять ребенка. Мы решили, что его съели изголодавшиеся собаки. И такое бывало…
Татмирак вгляделся в лицо гостя, вынул бумажную затычку из бутылки, отхлебнул и продолжал:
— Может быть, ты и есть тот, которого взяли белые. Но я не могу с уверенностью сказать. Очень ты похож на белого человека. И даже пьешь кофе не так, как мы, сидишь по-иному. Вот только лицо… Нет, я должен быть трезвым. Но ты чем-то похож на моего брата…
— Расскажите мне о нем, — робко попросил Джек.
— О ком? — переспросил Татмирак.
— О своем брате.
— Что о нем говорить! — махнул рукой Татмирак. — Просто был человек. Сейчас он видится прекрасным. Люди, как горы: чем дальше от нас, тем кажутся прекраснее. Вот и он. Отсюда он выглядит великолепным, а может быть, был простой человек… Ты, друг мой, ложись спать здесь.
Джек сходил за чемоданом. Жена Татмирака постелила ему на полу, в противоположном от матраца углу.
Утром он проснулся от неловкого ощущения и, открыв глаза, увидел над собой склонившегося Татмирака.
— В тебе что-то есть, — тихо произнес Татмирак. — Смотрел я на тебя трезвыми глазами и находил знакомые черты. Может быть, ты и есть сын моего брата и тебя не сожрали голодные собаки.
Джек Прайд остался в селении, в сложенной из плотного дерна хижине Татмирака. Ему отгородили небольшой уголок, где он из досок сколотил себе ложе. С первыми заморозками, когда битый лед заполнил Гудзонов залив, Джек снарядился на охоту вместе с Татмираком. Жители селения настороженно следили за ними, и в их взглядах было больше отчуждения, нежели сочувствия.
Охота кончилась неудачно. Джек дважды проваливался под лед, пока выведенный из терпения Татмирак не повернул обратно.
— Тебе надо учиться вещам, которые человек должен знать с самого рождения, — недовольно заметил он смущенному Джеку. — Ты не умеешь охотиться, добывать еду, ты не знаешь самого главного дела настоящего мужчины. Ты выглядишь как белый человек.
Конец фразы стегнул Джека по сердцу, и он вздрогнул. Слова "ты выглядишь как белый человек", "ты стал словно белый" у этого народа означают высшую степень презрения. В их глазах стать подобным белому — это значит пасть так низко, как только может пасть человек. Ниже — невозможно. Действительно, как еще можно назвать человека, который по всем внешним признакам является эскимосом, а на самом деле даже не может добыть себе еды?
Татмирак стал остерегаться брать с собой на охоту Джека, хотя тот старался изо всех сил не быть ему обузой. На остатки своих денег Джек купил ружье в лавке "Гудзон бей", но приобретение ружья не прибавило ему уважения в глазах жителей селения.
Он пытался сойтись поближе со своими сверстниками, но те сторонились его, а один из парней откровенно высказал ему:
— Когда я с тобой разговариваю на инглиш и не могу перейти на свой родной язык, мне все кажется, что ты притворяешься. Будто ты все понимаешь по-нашему, но не хочешь говорить.