Воспоминания и размышления (Том 1)
Шрифт:
– Василий Евлампиевич, что с вами? Я ведь вас хорошо знаю по 7-й Самарской кавдивизии, где вы отлично работали, были уважаемы всей парторганизацией, а теперь просто не узнать. В чем дело?
– Идемте, товарищ командир корпуса, на партсобрание, там сегодня меня будут исключать из партии, а что будет дальше - мне все равно. Я уже приготовил узелок с бельем.
Началось партсобрание. Повестка дня: персональное дело коммуниста Белокоскова Василия Евлампиевича. Информацию делал секретарь дивизионной парткомиссии. Суть дела: коммунист Белокосков был в близких отношениях с врагами народа Сердичем, Юнгом, Уборевичем и другими, а потому он не может пользоваться доверием партии. Кроме того, Белокосков недостаточно чутко относится к командирам, политработникам,
Обсуждение заняло около трех часов. Никто в защиту В. Е. Белокоскова не сказал ни одного слова. Дело шло явно к исключению его из рядов партии. Исполняющий должность комиссара корпуса В. В. Новиков, по существу, поддержал выступавших и сделал вывод, что Белокосков не оправдал звания члена партии.
Попросив слово, я выступил довольно резко.
– Я давно знаю Белокоскова как честного коммуниста, чуткого товарища, прекрасного командира. Что касается его служебной связи с Уборевичем, Сердичем, Рокоссовским и другими, то эта связь была чисто служебной, а кроме того, еще неизвестно, за что арестованы Уборевич, Сердич, Рокоссовский, так как никому из нас неизвестна причина ареста, так зачем же мы будем забегать вперед соответствующих органов, которые по долгу своему должны объективно разобраться в степени виновности арестованных и сообщить нам, за что их привлекли к ответственности. Что касается других вопросов, то это мелочи и не имеют принципиального значения, а товарищ Белокосков сделает для себя выводы из критики.
В этом выступлении было что-то новое, и члены партии загудели: "правильно, правильно". Председатель спросил, будет ли кто еще выступать? Кто-то сказал, что есть предложение комкора Жукова ограничиться обсуждением. Других предложений не поступило. Постановили: предложить В.Е. Белокоскову учесть в своей работе выступления коммунистов.
Когда мы шли с партсобрания, я видел, как Василий Евлампиевич украдкой вытер слезы. Я считал, что он плакал от сознания того, что остался в партии и может продолжать в ее рядах работу на благо народа, на благо нашей Родины. Я не подошел к нему, считая, что пусть он наедине переживет минувшую тяжелую тревогу за свою судьбу и радость душевную за справедливость решения партийной организации.
Прощаясь, мы крепко пожали друг другу руки, и у него из глаз выкатилась крупная слеза, оставив свой след на щеке. Он не сказал мне ни одного слова, но его слеза, рукопожатие были убедительнее и дороже всяких слов. Я был рад за него и не ошибся в нем. Всю свою жизнь (умер он в 1961 году) Василий Евлампиевич был достойнейшим коммунистом, скромным тружеником и умелым организатором всех дел, которые ему поручались. В годы Великой Отечественной войны он был одним из главных организаторов автомобильной службы и снабжения войск. После войны Василий Евлампиевич возглавлял Главное управление военно-строительных работ, спецработ, а в последние годы был заместителем министра обороны по строительству. Везде и всюду Василий Евлампиевич успевал. Был всегда спокойным и хорошим товарищем, а не заступись за него в 1937 году, могло быть все иначе. К сожалению, многие товарищи погибли, не получив дружеской помощи при обсуждении их в партийных организациях, а ведь от партийной организации много тогда зависело, так как после исключения из партии тут же следовал арест.
В 1937 году приказом наркома обороны я был назначен командиром 3-го корпуса Белорусского военного округа. Но вскоре в связи с назначением командира 6-го казачьего корпуса Е. И. Горячева заместителем командующего войсками Киевского особого военного округа мне была предложена должность командира этого корпуса.
У моего предшественника Е. И. Горячева трагически закончилась жизнь. После назначения заместителем к С. К. Тимошенко он, как и многие другие, перенес тяжелую сердечную травму. На одном из партсобраний ему предъявили обвинение в связях с врагами народа И. П.Уборевичем, Д. Сердичем и другими, и дело клонилось к нехорошему. Не желая подвергаться репрессиям органов госбезопасности, он покончил жизнь самоубийством. Жаль этого командира. С первых дней существования советской власти он героически сражался в рядах Красной Армии. В Конной армии последовательно командовал эскадроном, полком, бригадой и на всех командных должностях был умелым и отважным военачальником. Его любили и уважили бойцы и командиры-конармейцы.
Я охотно принял предложение. 6-й корпус по своей подготовке и общему состоянию стоял выше 3-го корпуса, а самое главное - в его состав входила 4-я Донская казачья дивизия. Я командовал ею более четырех лет и, вполне естественно, питал к ней особую привязанность.
Командиром 3-го конного корпуса вместо меня был назначен старый и опытный военачальник из конармейцев Я. Т. Черевиченко. Будучи командиром 3-го конного корпуса, я одновременно был и начальником гарнизона. В состав гарнизона, кроме частей 3-го конного корпуса, входила прославленная 2-я стрелковая дивизия, которой командовал вначале Шахназаров, после его ареста - Б. И. Бобров, бывший начальник штаба округа, когда округом командовал И. П. Уборевич. После ареста Б. И. Боброва командиром дивизии в конце 1937 года был назначен И. С. Конев.
С И. С. Коневым я часто встречался по делам гарнизона и ничего о нем сказать не могу. Он производил на меня хорошее впечатление и был всегда активен.
В 6-м корпусе мне пришлось заняться большой оперативной работой. Больше всего отрабатывали вопросы боевого применения конницы в составе конно-механизированной армии. Тогда это были крупные, проблемные вопросы. Подобная конно-механизированная армия, состоявшая из 3-4 кавалерийских дивизий, 2-3 танковых бригад и моторизованной стрелковой дивизии, при тесном взаимодействии с бомбардировочной и истребительной авиацией, а в последующем и с авиадесантными частями была в состоянии решать крупнейшие оперативные задачи в составе фронта, способствуя успешному осуществлению стратегических замыслов.
Было очевидно, что будущее в значительной степени принадлежит танкам и механизированным соединениям, а потому мы детально овладевали вопросами взаимодействия с танковыми войсками и организацией противотанковой обороны как в бою, так и в операциях.
Практически на полевых учениях и маневрах и в 3-м и в 6-м корпусах мне пришлось действовать с 21-й отдельной танковой бригадой (комбриг М. И. Потапов) или с 3-й отдельной танковой бригадой (комбриг В. В. Новиков). Оба эти командира в прошлом были моими сослуживцами, и мы понимали друг друга в "боевой" обстановке с полуслова.
6-й кавалерийский корпус по своей боеготовности был много лучше других частей. Кроме 4-й Донской дивизии, выделялась 6-я Чонгарская Кубано-Терская казачья дивизия, которая была отлично подготовлена, особенно в области тактики, конного и огневого дела. Надо отдать должное бывшему ее командиру Л. Я. Вайнеру, положившему много сил и энергии для того, чтобы поднять дивизию до высокого уровня боевой готовности. Из таких вот боеспособных дивизий и состояло ядро Первой конной армии.
Несколько слабее выглядела 29-я кавалерийская дивизия, расквартированная в городе Осиповичи, которой командовал комбриг К.В. Павловский, человек по своему характеру и темпераменту некавалерийского склада. Он, кстати, уступал другим командирам и в общей подготовке.
В этот период войсками Белорусского военного округа командовал командарм 1 ранга И. П. Белов, который взялся энергично осуществлять подготовку войск округа.
Осенью 1937 года им были проведены окружные маневры, на которых в качестве гостей присутствовали генералы и офицеры немецкого генерального штаба. За маневрами наблюдали нарком обороны К. Е. Ворошилов и начальник Генерального штаба Б. М. Шапошников.
Вскоре командующего войсками И. П. Белова постигла та же трагическая участь, что и предыдущих командующих, - он был арестован как "враг народа", и это тогда, когда И. П. Белов, бывший батрак, старый большевик, храбрейший и способнейший командир, положил все свои силы на борьбу с белогвардейщиной и иностранной интервенцией, не жалея себя в деле выполнения задач, которые перед ним ставили партия и правительство.