Чтение онлайн

на главную

Жанры

Шрифт:

4.

Власть и подчинение решают в каждом обществе. Если неясно, кто приказывает и кто повинуется, все идет туго. Даже внутренняя, личная жизнь каждого индивида (за исключением гениев) нарушается и искажается. Если бы человек был одиночкой, лишь случайно вступающим в общение с остальными людьми, он, вероятно, мог бы избежать потрясений, которые порождают кризис власти. Но человек по внутренней своей природе — существо социальное, и на его личность влияют те события, которые непосредственно касаются только общества как целого. Поэтому достаточно рассмотреть индивида, чтобы понять, как в его стране ставится проблема власти и подчинения.

Было бы интересно и даже поучительно проделать такой опыт, разобрав характер среднего испанца. Однако это было бы настолько неприятно, что я ограничусь выводами. Мы обнаружили бы огромное падение

нравов, распущенность, огрубение, деградацию, ибо у Испании уже несколько веков нечиста совесть, если речь идет о власти и подчинении. Падение нравов происходит оттого, что пороки становятся привычными, постоянными, все же считаясь пороками. Поскольку порочность и ненормальность не превратишь в здоровый порядок, для индивида не остается иного выхода, как приспособиться и стать соучастником недолжного. У всех народов бывали периоды, когда ими пытались править те, кто править не должен; но здоровый инстинкт помогал им напрячь все силы и отразить неправомерные притязания. Они восставали против беззакония и тем самым восстанавливали общественную нравственность. Испанцы поступили, наоборот: вместо того чтобы противиться власти, неприемлемой для их внутреннего чувства, они предпочли извратить все свое существо и бытие, приспособить его к неправде. Пока у нас такое положение, напрасно ожидать чего-либо от испанцев. В обществе, где государство, самая власть построены на лжи, нет силы и гибкости, а без них не выполнишь нелегкой задачи — не утвердишь себя достойно в истории.

Так странно ли, что стоит слегка поколебаться, усомниться, кто правит миром, чтобы повсюду — и в общественной, и в частной жизни — началось нравственное разложение?

Человеческая жизнь по самой своей природе должна быть чему-то посвящена — славному делу или скромному, блестящей или будничной судьбе. Наше бытие подчинено удивительному, но неумолимому условию. С одной стороны, человек живет собою и для себя. С другой стороны, если он не направляет жизнь на служение какому-то общему делу, то она будет скомкана, потеряет цельность, напряженность и «форму». Мы видим сейчас, как многие заблудились в собственном лабиринте, потому что им нечему себя посвятить. Все заповеди, все приказы потеряли силу. Казалось бы, чего лучше — каждый волен делать, что ему вздумается, и народы тоже. Европа ослабила вожжи, которыми управляла миром. Но результат оказался другим, чем ожидали. Жизнь, посвященная самой себе, потеряла себя, стала пустой, бесцельной. А так как нужно чем-то себя наполнить, она выдумывает пустые занятия, не говорящие ничего ни уму, ни сердцу. Сегодня ее тянет к одному, завтра к другому, противоположному. Жизнь гибнет, когда она предоставлена самой себе. Эгоизм — это лабиринт. Что ж, вполне понятно. Подлинная жизнь должна стремиться к чему-то, идти к цели. Цель — не мое стремление, не моя жизнь, но то, чему я жизнь посвящаю; таким образом, она вне жизни. Если я посвящаю жизнь себе самому, живу эгоистом, я не продвигаюсь вперед и никуда не прихожу; я вращаюсь на одном месте. Это и есть лабиринт, — путь, который никуда не ведет, теряется сам в себе, ибо в себе блуждает.

После войны европеец замкнулся; у него ничего нет впереди, ни для себя, ни для других. Поэтому исторически мы сейчас там же, где были десять лет назад.

Управлять не так-то просто. Власть — давление, оказываемое на других; но это еще не все, иначе это было бы просто насилие. Нельзя забывать, что у власти две стороны: приказывают кому-то, но приказывают и что-то. Что же? В конечном счете, участвовать в каком-то деле, в творчестве истории. У каждого правительства есть жизненная программа, точнее — программа правления. Как сказал Шиллер: "Когда короли строят, у возчиков есть работа".

Поэтому мы не согласны с тем банальным взглядом, который видит в действиях великих людей и народов только эгоистические мотивы. Быть чистым эгоистом не так-то легко, да они никогда и не добивались успеха. Кажущийся эгоизм великих народов и великих людей — не что иное, как неизбежная твердость, присущая каждому, кто посвятил жизнь какому-то делу. Если нам действительно предстоит что-то сделать, если мы должны посвятить себя служению, от нас нельзя требовать, чтобы мы уделяли внимание прохожим и совершали маленькие "добрые дела". Путешественникам очень нравится, что, если спросишь испанца, где такая-то улица или площадь, он часто идет с вами до самого места. Но я все думаю: шел ли он вообще куда-нибудь? Не гуляет ли мой соотечественник лишь затем, чтобы встретить и проводить иностранца?

Сомнение в том, что кто-то еще правит миром, ощущается сейчас в Европе; но положение станет угрожающим, когда сомнение перекинется и к остальным материкам и народам (исключая разве самых юных, доисторических). Однако еще опаснее, что это "топтание на месте" может совершенно деморализовать самих европейцев. Я говорю так не потому, что я сам европеец, и не потому, что мне безразличны судьбы мира, если его возглавят не-европейцы. Отставка Европы не тревожила бы меня, если бы налицо была другая группа народов, способная заместить ее в роли правителя и вождя планеты. Я даже не требую так много. Я удовлетворился бы тем, что никто в мире не правит, если бы при этом не улетучились все достоинства и таланты европейского человека.

Но увы! Это неизбежно. Стоит европейцу привыкнуть к тому, что он больше не управляет, и через полтора поколения старый континент, а за ним и целый свет погрузятся в нравственное отупение, духовное бесплодие, всеобщее варварство. Только сознание своей власти и дисциплина ответственности могут держать в должном напряжении духовные силы Запада. Наука, искусство, техника и все остальное могут процветать только в бодрящей атмосфере, созданной ощущением власти. Как только оно угаснет, европеец начнет падать все ниже. Он утратит ту несокрушимую веру в себя, благодаря которой он так смело и упорно овладевал великими, новыми идеями. Он станет непоправимо будничным. Неспособный более к творческому взлету, он погрязнет во вчерашнем, обыденном, рутинном и превратится в педантичное, надутое существо, подобно грекам периода упадка или эпохи Византии.

Творческая жизнь требует высокой чистоты, великой красоты, постоянных стимулов, подстегивающих сознание своего достоинства. Творческая жизнь — жизнь напряженная, она возможна лишь в одном из двух положений: либо человек правит сам, либо он живет в мире, которым правит тот, за кем это право всеми признано. Либо власть, либо послушание. Но послушание не значит "покорно сносить все" — это было бы падением; наоборот, в послушании чтут правителя, следуют за ним, поддерживают его, радостно становятся под его знамя.

5.

Вернемся теперь к исходному пункту нашего очерка: к тому странному факту, что в последние годы много говорят об упадке Европы. Удивляет уже то, что упадок этот открыт не иностранцами, а самими европейцами. Когда за пределами старого материка никто еще об этом и не думал, в Англии, Германии и Франции нашлись люди, которые пришли к тревожной мысли: не стоим ли мы перед закатом Европы? Печать подхватила эту мысль, и сегодня весь свет говорит об упадке как о неоспоримом факте.

Но спросите этих глашатаев упадка, на каких конкретных, осязаемых данных они основывают свой диагноз? Они тотчас разведут руками, как люди, потерпевшие поражение. Они и сами не знают, за что им уцепиться. Единственное, что у них имеется, — это экономические затруднения, стоящие перед всеми европейскими странами. Но когда дело доходит до того, чтобы точнее определить эти затруднения, оказывается, что ни одно из них не угрожает серьезно производительным силам Европы, старый континент переживал и гораздо более тяжелые кризисы.

Разве немцы или англичане не могут теперь производить больше и лучше, чем раньше? Конечно, могут; и очень важно получше понять, что чувствует по этому поводу англичанин или немец. Любопытно, что их бесспорная депрессия вызвана вовсе не тем, что они чувствуют себя слабыми, а тем, что, сознавая себя более сильными, чем раньше, они натыкаются на какие-то роковые преграды, которые мешают им осуществить то, что вполне в их силах. Эти преграды для развития германского, французского, английского хозяйства — политические границы стран. Затруднения не в экономических проблемах, но в том, что формы общественной жизни, в которых должна развиваться экономика, не соответствуют ее размаху. Ощущение упадка и бессилия, — которое, несомненно, отравляет нашу жизнь, — проистекает именно из этого несоответствия между огромными возможностями сегодняшней Европы и той формой политической структуры, в рамках которой она вынуждена действовать. Жизненный импульс, энергия, необходимые для разрешения насущных проблем, так же велики, как и раньше; но они стеснены узкими перегородками, которые разделяют материк на мелкие государства. В этом вся причина пессимизма и депрессии: Европа напоминает огромную, могучую птицу, которая отчаянно бьется о железные прутья клетки.

Поделиться:
Популярные книги

Сама себе хозяйка

Красовская Марианна
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Сама себе хозяйка

Вечный Данж V

Матисов Павел
5. Вечный Данж
Фантастика:
фэнтези
7.68
рейтинг книги
Вечный Данж V

На границе империй. Том 5

INDIGO
5. Фортуна дама переменчивая
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
7.50
рейтинг книги
На границе империй. Том 5

Счастье быть нужным

Арниева Юлия
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.25
рейтинг книги
Счастье быть нужным

Любовь Носорога

Зайцева Мария
Любовные романы:
современные любовные романы
9.11
рейтинг книги
Любовь Носорога

Мастер 6

Чащин Валерий
6. Мастер
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Мастер 6

Золотая осень 1977

Арх Максим
3. Регрессор в СССР
Фантастика:
альтернативная история
7.36
рейтинг книги
Золотая осень 1977

Виконт. Книга 3. Знамена Легиона

Юллем Евгений
3. Псевдоним `Испанец`
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
7.00
рейтинг книги
Виконт. Книга 3. Знамена Легиона

На границе империй. Том 6

INDIGO
6. Фортуна дама переменчивая
Фантастика:
боевая фантастика
космическая фантастика
попаданцы
5.31
рейтинг книги
На границе империй. Том 6

Столичный доктор

Вязовский Алексей
1. Столичный доктор
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
8.00
рейтинг книги
Столичный доктор

Вернуть невесту. Ловушка для попаданки

Ардова Алиса
1. Вернуть невесту
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
8.49
рейтинг книги
Вернуть невесту. Ловушка для попаданки

Чехов. Книга 3

Гоблин (MeXXanik)
3. Адвокат Чехов
Фантастика:
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Чехов. Книга 3

Неудержимый. Книга IX

Боярский Андрей
9. Неудержимый
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Неудержимый. Книга IX

Колючка для высшего эльфа или сиротка в академии

Жарова Анита
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Колючка для высшего эльфа или сиротка в академии