Восставшая из ада
Шрифт:
«...Я прохожу по длинному коридору, вдоль стен которого стоят светильники – добела выскобленные человеческие черепа на длинных бронзовых подставках в виде ноги речной цапли – пламя вырывается из спиленной затылочной части черепов и сверкает в пустых глазницах...»
– Ну, Захар взял и все прожектора потушил! – снова вернул меня к действительности голос Васика. – А менты ни хрена не видят. Сами фарами светят, а без толку. Народ мечется, менты, наверное, сами с ума чуть не сошли. А тут еще Захар ка-ак завоет. Типа – внимание отвлекает. А голосище-то у него – ого-го! Народ
Кому это надо? А если кому и надо, так такого товарища сразу прижмут...
«...Я прохожу по длинному коридору, вдоль стен которого...»
Я зажмурилась, потом открыла глаза. Кошмарный сон никак не уходил из моей головы. Я все-таки смогла повернуть голову и выяснила, что находилась на своей постели в своей квартире – в той самой квартире, которая досталась мне от моей сестры Натальи.
– Как мы попали сюда? – спросила я Васика, чтобы отвлечься от свернувшегося змеиными кольцами на дне моего черепа сна.
– Да очень просто! – обрадовался Васик тому, что я, наконец, заговорила. – Я подхватил тебя в охапку и вытащил из котлована, потом в суматохе подбежал к своей тачке, положил тебя на заднее сиденье и дал по газам. И вот мы здесь. А ты знаешь, – понизил вдруг голос Васик, – я никогда не забуду сегодняшней ночи...
– Почему? – спросила я.
– Потому что, – торжественно сказал Васик, выпрямляясь, – сегодня ночью я спас посланника – тебя.
Я еще не вполне могла воспринимать окружающую меня действительность.
– Посланника чего? – спросила я.
Васик расценил мой вопрос, как какую-то шутку, и потому – хихикнул. Потом лицо его преобразилось. Редкие брови сошлись на тонкой переносице, и он ответил:
– Посланника Ада!
Я стиснула зубы и зажмурила глаза. Но ничего не помогло, кошмарное сновидение, от которого я с криком пробудилась полчаса назад, снова ярко вспыхнуло у меня в сознании и, страшно скрипя ржавыми зубчатыми колесами адского киноприемника, стало проворачиваться от первого кадра до последнего.
– Я прохожу по длинному коридору, вдоль стен которого стоят светильники – добела выскобленные человеческие черепа на длинных бронзовых подставках в виде ноги речной цапли – пламя вырывается из спиленной затылочной части черепов и сверкает в пустых глазницах.
Конца коридору не видно, а каждый мой шаг отдается оглушительным грохотом в гулком коридоре, мое дыхание наполняет узкое пространство невообразимым шумом – как если бы работали одновременно несколько тысяч кузнечных мехов.
Конца коридору не видно, но я вдруг оказываюсь в ярко освещенной зале. Источника света понять невозможно. В самой середине зала возвышается огромная куча наваленных отрубленных человеческих конечностей, некоторые из них еще сочатся кровью.
Я останавливаюсь напротив этой кучи и вдруг понимаю, что это вовсе не куча, а высокий трон, на котором сидит...
Странно, но видно того, кто сидит на троне, хотя весь зал пронизан лучами ярчайшего света.
Тот, кто сидит на троне, поднимает голову, капюшон медленно скользит на спину и... Обнажает лицо. Я всматриваюсь в лицо, но ничего, кроме черного провала не вижу, а в тугом воздухе еще звучит приветствие, обращенное ко мне. А потом...
Обессиленная, я замолчала. Васик широко открытыми глазами смотрит на меня.
– Да, – шепотом выговаривает он, – я себе так все и представлял. Только не мог представить, что узнаю все в точности... Как ты мне и рассказала. Рассказала первому, как и обещала.
Он медленно сползает с постели и вытягивается на полу в глубочайшем и исполненном невыразимого благоговения поклоне...
Глава 4
В то время, пока я пересказывала Васику Дылде свой сон, где-то далеко от нас к большому загородному дому подъезжала длинная черная машина – «Мерседес». Одновременно открылись ворота, «Мерседес» въехал на территоию двора особняка. Навстречу ему поспешили два человека, упакованных в камуфляжные костюмы – с автоматами, висящими на груди и с рациями в руках.
Водитель поспешно выбежал из машины и открыл дверцу заднего сиденья. Оттуда не торопясь вышел дородный мужчина, круглое лицо которого украшала густая борода.
Дородный кивнул подошедшим охранникам и они расступились, освобождая ему путь к крыльцу дома.
Шофер, а также покинувшие машину телохранители в черных строгих костюмах, остались стоять. Они уже не в первый раз были в этом дворе и прекрасно знали о том, что в дом им путь закрыт.
Охранники в камуфляже, равнодушно поглядев на шофера и телохранителей, отошли к крыльцу.
В богато украшенном холле дородного встретил вертлявый молодой человек. Беспрестанно извиваясь и лопоча нечленораздельные приветствия, он провел дородного вверх по лестнице, по темным коридорам второго этажа, потом по короткой лестнице на третий этаж и остановился перед огромной и массивной на вид металлической дверью.
– Захар сейчас примет вас, – пробормотал вертлявый молодой человек и отступил назад.
– Войдите! – прогремел из-за дверей голос.
Дородный, невольно поежившись, толкнул тяжелую дверь, которая подалась неожиданно легко. Он вошел в комнату и остановился напротив большого письменного стола.
– Садись, – предложил ему тот же голос.
Дородный опустился в стоявшее рядом с ним глубокое кресло.
– Здравствуй, Захар, – сказал он, глядя в белеющее в полутьме комнаты рыбье лицо.
– И тебе – здравствуй, Иван Александрович, – кивнул ему Захар и пошевелился, положив локти на поверхность письменного стола, за которым сидел.
– Мне сказали, что ты хотел меня видеть, – проговорил тот, кого назвали Иваном Александровичем и привычным жестом погладил свою густую бороду.