Восставшая из пепла
Шрифт:
— Не тревожься, — успокоил Сьерден. — Ступица расположена между этой и двумя нижними палубами. Лестничный пролет сделал бы то же самое.
С миг-другой мы оставались в клетке из глухих стен, падая, а затем перед нами открылся вид нового коридора, и мы перестали двигаться. Этот коридор был белым. В противоположном конце серебряный символ на закрытой стене.
Сьерден подошел к той стене и посторонился, пропуская меня вперед, когда раздвинулись двери.
За ними находилась большая овальная комната, которую держали в своего рода светящейся темноте. На всех стенах светился металл, и иногда загорался и гас глазок света. В центре комнаты единственная
— Я не могу войти, Сьерден, — сказала я.
— О… — Сьерден улыбнулся. — Мне следует объяснить. То, что ты видишь, — совершенно безвредные световые лучи, — он шагнул мимо меня и стоял среди них; его лицо и тело внезапно исполосовали цветные линии. — Как видишь, я не причиняю вреда им, и они тоже не причиняют вреда мне. Однако если сюда ворвется какой-нибудь захватчик или сумасшедший с целью повредить Ступицу, компьютер, прочтя его мысли, активирует лучи, чтобы оглушить его, а также включит тревогу. Защита здесь весьма необходима. Только в этом единственном месте компьютер уязвим, можно сказать, наг, открытое сердце, являющее всю сложность своих клапанов и механизмов. Идем. Я последовала тогда за ним и тоже была поглощена паутиной света. Он обошел кругом тихо мурлыкавшую колонну, поглаживая ее одной рукой. Панели загорались и темнели.
— Здесь заключены, — нежно прошептал он, — бесконечные знания, сбалансированные суждения и интимные подробности жизни всех на борту этого корабля. В настоящее время у нас пятьдесят два человека. У каждого из наших разумов есть копия в этом металлическом покрытии, разум куда более тонкий и точный, чем тот, что мы носим в своих черепах. Здесь уловлены все детали нашего опыта, истинно так, как это с нами произошло, а не так, как, по нашему мнению, это произошло после двадцати лет забвения. В этой колонне кричат младенцы, лазают по деревьям мальчики, влюбляются подростки, а юнцы мечтают быть космонавтами, которыми они уже давно стали. Пятьдесят два набора незатуманенных воспоминаний, — он умолк и посмотрел на меня. — И, конечно, теперь и твоих тоже.
Запутанная в паутине, моя кожа заледенела.
— Моих? Я же не из ваших миров. Как же я могу быть — там?
— Потому, что твой мозг вступил в контакт, и даже взял верх над мозгом компьютера. Чтобы служить тебе, ему требовалась понимать тебя, как ему требуется понимать экипаж корабля для того, чтобы служить ему. Именно таким он построен. Представь себе, — предложил он, — представь себе, что год назад тебе дали на какой-то далекой планете чудесную еду, и ты подумала, что она обладает таким-то — таким-то вкусом, но ты забыла и ошибалась. Еда, которого доставит тебе компьютер, тоже была бы не той. А дай ему проникнуть тебе в мозг и выяснить, какой она действительно была на вкус год назад, и он даст тебе то, что ты хочешь. Это, возможно, примитивный пример, но основной принцип остается верен, будь то выбор еды или человек, лежащий раненым и без сознания, которому нужно помочь.
— Так, — произнесла я очень тихо, словно могла не дать этой штуке услышать меня, — значит, все мои мысли, воспоминания, каждый эпизод моей жизни — известны вашему компьютеру.
— Да, — подтвердил Сьерден. — Известны лучше, чем тебе самой. Ты мне сказала, что твое имя, как и твое начало, утеряно. В этой колонне ничто, касающееся тебя, не утеряно. Если у тебя есть имя, — оно здесь, и начало твоей жизни, которое ты сознательно забыла, тоже в памяти.
Мое начало. Моя детская жизнь, до того как я проснулась под Горой. Вещи, являвшиеся в снах, лебединые озера, мраморные лестницы, мечущееся зло пламени. Меня переполнил страх. Я ни на миг не задумалась, почему. Повернувшись к дверям, я хотела убежать, но в дверях стоял Рарм. Я не знала, сколько из сказанного он слышал. Похоже, что все. Его лицо выглядело темным, лишенным эмоций и сочувствия, лицом Вазкора.
— Ты обманом завлек меня сюда, — обвинила я Сьердена. — И ты тоже, — сказала я человеку в дверях. Меня охватил ужас. Я стиснула вместе трясущиеся руки. — Я никогда не считала вас богами. Теперь я вижу, что вы и правда люди, со всем мелким любопытством людей. Если я отдала свой мозг вашей машине, то больше не дам вам ничего. Отпустите меня. Я не стану участвовать в ваших инопланетных экспериментах над расой, которую вы считаете низшей по сравнению с вашей.
— Боюсь, — сказал Рарм, — что теперь ты не сможешь покинуть этот корабль. За последние несколько минут мы взлетели из долины и находимся теперь на орбите вокруг вашей планеты.
— Я тебя не понимаю, — сказала я. Но я поняла.
— Сьерден, — скомандовал Рарм.
Сьерден провел рукой по колонне. Металлические стены комнаты растаяли. Только в кошмаре я могла поверить, что такое существует вокруг меня. Со всех сторон черные небеса наполняли опаляющие белые капли звезд. Со всех сторон даль, пустота, черные стены, увлекающие душу наружу через глаза — падать в беспредельное ничто. А внизу голубоватая сфера, висящая, словно фонарик Мир. Мир, через который я пробежала, который казался мне таким прочным и таким огромным.
Потребность уцепиться за что-то устойчивое была невыносимой. Я повернулась к металлической колонне и уткнулась в нее лицом, закрыв глаза, держась за нее, словно отпустить — значило послать себя вечно вращаться в черной пустоте.
И колонна под моими ладонями запульсировала и застонала.
Глава 3
Деревья, растущие из металлических каналов в полу, распускали свои зеленые перья у высокого потолка, роняя черные перья теней на разрисованные стены этого сада другой планеты. Из стеклянных ваз изливались, словно кровь, удлиненные красные цветы.
Я сидела среди цветов, нюхая их странный запах, наблюдал, как он смотрит на меня. У меня не было полной уверенности насчет того, как я сюда попала. Был шум, и горящие огни, и звуки тревоги, похожей на военную. Их корабль реагировал на мой ужас до тех пор, пока Сьерден, надо полагать, не сумел успокоить его. Затем Рарм, должно быть, привел меня в это место, словно эти странные растения могли положить конец пустому ледяному напряжению у меня под ложечкой, проистекавшему от знания а тьме повсюду вокруг меня. Меня радовало, что я причиняю им неудобства. Однако это было единственным удовольствием.
— Ты риск для моего корабля, — сказал Рарм. — Твой мозг заключает в себе силу, которую ты не можешь или не станешь контролировать. Ты можешь убить нас всех.
— Тогда отпусти меня.
Он подошел и сел рядом со мной, и я отвернулась от пего, уставясь на красные цветы.
— Отпусти меня, — повторила я.
— Неужели ты не понимаешь опасности для себя самой? Твоя жизнь — для тебя несчастье. Компьютер способен проанализировать разум нас всех, и именно это он обязан сделать с тобой. Если ты мне разрешишь, я помогу тебе.