Восставшая Мексика. 10 дней, которые потрясли мир. Америка 1918
Шрифт:
Хозяйка услыхала нас и выбежала навстречу в розовом шёлковом капоте.
«Домовый комитет снова требует, чтобы вы дежурили наравне с прочими мужчинами!»
«А для чего нужны эти дежурства?»
«Надо же защищать женщин и детей».
«От кого?»
«От разбойников и громил».
«А если придёт комиссар от Военно-революционного комитета и будет искать оружие?».
«Да, они все себя так называют… Да и потом — не всё ли это равно?»
Я официально заявил, что консул воспретил всем американским гражданам иметь при себе оружие в тех районах, где проживает русская интеллигенция…
ГЛАВА VI
КОМИТЕТ СПАСЕНИЯ
Пятница, 9 ноября (27 октября)…
«Новочеркасск. 8
Ввиду выступления большевиков с попытками низвержения Временного Правительства и захвата власти в Петрограде и в других местах Войсковое Правительство, считая такой захват власти большевиками преступным и совершенно недопустимым, окажет в тесном союзе с правительствами других казачьих войск полную поддержку существующему коалиционному Временному правительству. Ввиду чрезвычайных обстоятельств и прекращения сообщения с центральной государственной властью Войсковое Правительство временно, впредь до восстановления власти Временного Правительства и порядка в России, с 25 сего октября приняло на себя полноту исполнительной государственной власти в Донской области.
Председатель Войскового Правительства
Войсковой атаман Каледин».
Приказ министра-председателя Керенского, помеченный Гатчиной:
«Объявляю, что я, министр-председатель Временного Правительства и Верховный Главнокомандующий всеми вооружёнными силами Российской Республики, прибыл сегодня во главе войск фронта, преданных родине.
Приказываю всем частям Петроградского военного округа, по неразумию и заблуждению примкнувшим к шайке изменников родины и революции, вернуться, не медля ни часу, к исполнению своего долга.
Приказ этот прочесть во всех ротах, командах и эскадронах.
Министр-председатель Временного Правительства
и Верховный Главнокомандующий А.Керенский».
Телеграмма Керенского командующему Северным фронтом:
«Город Гатчина взят войсками, верными правительству, и занят без кровопролития.
Роты кронштадтцев, семёновцев и измайловцев и моряки сдали беспрекословно оружие и присоединились к войскам Правительства.
Предписываю всем назначенным в путь эшелонам быстро продвигаться вперед.
От военно-революционного комитета войска получили приказание отступить…».
Гатчина, находящаяся километрах в тридцати к юго-западу от Петрограда, была взята ночью. Части двух упомянутых полков (не моряки), блуждавшие по окрестностям без командиров, были действительно окружены казаками и сложили оружие. Но к правительственным войскам они не присоединились. В этот самый момент целые толпы этих солдат, растерянных и пристыжённых, находились в Смольном и пытались объясниться. Они не знали, что казаки так близко… Они пытались войти с казаками в переговоры…
На революционном фронте явно господствовала полнейшая неразбериха. Гарнизоны всех маленьких городков, лежащих к югу от Петрограда, резко и безнадёжно раскололись на две или, точнее, на три части: высшее командование за неимением ничего лучшего было на стороне Керенского, большинство солдат стояло за Советы, а все прочие мучились сомнениями и колебаниями.
Военно-революционный комитет спешно назначил командующим обороной Петрограда честолюбивого кадрового капитана Муравьёва, [146] того самого Муравьёва, который летом создавал «батальоны смерти» и, говорят, однажды заявил правительству, что оно «слишком церемонится с большевиками: их надо просто стереть в порошок». Это был человек военной складки, преклонявшийся перед силой и смелостью. Возможно, что его преклонение было вполне искренним.
146
Муравьёв был подполковником. — Ред.
Выйдя утром на улицу, я увидел на стене по обе стороны нашего подъезда два новых приказа Военно-революционного комитета о том, что
Уже тридцать шесть часов большевики были отрезаны от русской провинции и от всего внешнего мира. Железнодорожники и телеграфисты отказывались передавать их депеши, почтовые чиновники не принимали от них почты. Только царскосельская правительственная радиостанция каждые полчаса посылала на все четыре стороны света бюллетени и заявления. Комиссары Военно-революционного комитета мчались в поездах по всей стране наперегонки с комиссарами городской думы. На фронт вылетели два аэроплана с агитационным материалом.
Но волна восстания охватывала Россию с быстротой, превышающей человеческие средства сообщения. Гельсингфорсский Совет вынес резолюцию о поддержке; в Киеве большевики захватили арсенал и телеграф, откуда их выбили делегаты казачьего съезда, заседавшего тут же в городе; в Казани Военно-революционный комитет арестовал штаб местного гарнизона и комиссара Временного правительства; из Красноярска, в Сибири, пришла весть, что Советы захватили органы городского самоуправлении; в Москве, где положение осложнялось забастовкой кожевников, с одной стороны, и угрозой общего локаута — с другой, Совет подавляющим большинством высказался за поддержку выступления петроградских большевиков… Здесь уже действовал Военно-революционный комитет.
Повсюду происходило одно и то же. Рядовые солдаты и промышленные рабочие почти поголовно поддерживали Советы; офицеры, юнкера и мелкая буржуазия, точно так же как представители буржуазии — кадеты и умеренные социалисты, стояли за Временное правительство. Во всех городах формировались и готовились к гражданской войне комитеты спасения родины и революции…
Огромная Россия распадалась. Этот процесс начался ещё в 1905 г… Мартовская революция ускорила его и, породив вначале смутную надежду на новый порядок, кончила тем, что сохранила давно изжитые формы старого режима. Теперь же большевики в одну ночь разрушили все эти формы, и они исчезли, как дым. Старой России не стало. Бесформенное общество растаяло, потекло лавой в первозданный жар, и из бурного моря пламени выплыла могучая и безжалостная классовая борьба, а вместе с ней ещё хрупкие, медленно застывающие ядра новых образований.
В Петрограде шестнадцать министерств бастовали под руководством двух министерств, созданных августовским однородным социалистическим [147] правительством, — министерств труда и продовольствия.
В это серое, холодное утро «горсточка большевиков» была, казалось, так одинока, как только можно быть одиноким на свете. Море вражды бушевало вокруг них. [6.1] Прижатый к стене, Военно-революционный комитет нанёс ответный удар, отчаянно защищая свою жизнь. «De l'audace, encore de l'audace, et toujours de l'audace!» [148] В пять часов утра в типографию городского самоуправления явились красногвардейцы, конфисковали тысячи экземпляров думского воззвания-протеста и закрыли официальный орган думы «Вестник городского самоуправления». Все буржуазные газеты были сброшены с печатных машин, в том числе и газета старого ЦИК «Голос Солдата», которая, однако, переменив это название на «Солдатский Голос», появилась в ста тысячах экземпляров, сея вокруг себя ярость и негодование:
147
Меньшевистско-эсеровским. — Ред.
148
«Смелость, ещё раз смелость и всегда смелость!» (франц.) Знаменитое восклицание Дантона в речи 2 сентября 1792 г. в Законодательном собрании Франции о военной опасности и защите революции от нашествия контрреволюционной коалиции Пруссии и Австрии. — Ред.