Восставшие из рая
Шрифт:
Не верю!
Болтовня это все, пересуды пустые.
Но вот то, что Знаки место свое забывать стали, о Поступках задумываться, а то и совершать — верь не верь, это уже не сказка. От неверия меньше не станет.
Даже на меня кое-кто коситься принялся, прекословят… Это мне — их Страничнику!
Глупые Люди Знака, неразумные дети… Ведь не я им приказы приказываю — я лишь порядок Книжной записи передаю, добра желаю! Выпадут Знаки из Слова или, того хуже, из Фразы — а Переплет ведь не разбирает, почему ты закон нарушил… Отзовется, дрогнет — и
Ну и живите себе по-написанному, по Закону — и будет у вас жизнь легкая да гладкая, как Страница Книжная; будет у вас жизнь ясная да понятная.
Не хотят. Дергаются. Поступки совершают. Потом исправить пытаются — и новые Поступки плодят, больше прежнего.
И страдают оттого.
Глупые люди, глупые… И сами страдают, и Книге ни покоя, ни завершения; не дают дописать нашу жизнь, сделать ее стройной и правильной, и радостной для всех…
Не потому ли и Она себя странно вести начала? Глава, к примеру, этот новый… выходец из выползней. Или вот сами выползни — испокон веков их у нас не жаловали — за то, что тенью от Переплета отгораживаются, Закон не чтут да творят непотребное. Нет на них у Книги управы, вот и лезут в Переплет из геенн своих неведомых…
Ну а мы-то на что — Люди Знака, Хозяева Слова, Господа Фразы, Страничники?! Вот и держали мы выползней в узде, не давали порядок жизненный нарушать; да и у своих же буянов лишние мысли кольями по выползням легче выходили… Хорошо и полезно. Благодать, одно слово.
Только около года назад отыскалась в Книге новая страница. И записано в ней, что впредь не следует нам отдыхать душой на выползнях, а наоборот, следует относиться к ним с должным почтением и уважением.
Странно эта Страница шелестела… Но — что написано, то написано. Передали мы по Фразам, чего велено, хотя и боялись, как бы беды не вышло.
Обошлось, однако. Не разгулялись выползни, непотребств никаких не чинили…
Вздохнули мы, Белые Братья, с облегчением, и возблагодарили Ее за мудрость и заботу обо всех, в Переплете живущих.
А на днях — опять новость. И вроде бы теперь уже не следует Людям Знака и прочим, Закон Переплета принявшим, встречаться с теми, за кем тень волочится. Бить не обязательно, но и якшаться не стоит. Дабы последние не сеяли в души невинные зерен сомнения, не толкали на Поступки, Переплет колеблющие.
Это, конечно, правильно записано (ох, прости, Великая, не мне о том судить) — да только где ж те слова раньше были? Или, вернее, раньше-то они как раз были, и еще пожестче, чем сейчас — но только куда пропадали и почему снова объявились?! А у Главы спрашивать боязно… Во-первых, Глава он, не нам чета, а во-вторых, и сам-то он роду-племени, как бы это сказать помягче… И вообще непривычно это — то в узде выползней держать, то почет и уважение оказывать, то народ ни с того ни с сего от выползней забором отгородить, будто и нет этих выползней вовсе.
И люди меня не поняли. Объявил я им, что в Ларе Книжном узнал, а с Выселок Дальних на следующий же день пятеро мужиков на выползнев хутор собрались.
Узнал я об этом, вышел им навстречу и говорю:
— Куда собрались-то, Люди Знака, счастья вам всякого в каждую руку? Переплет своим Поступком сотрясти хотите?
А один мне — морда поганая-препоганая! — и отвечает с наглостью:
— А Переплету это дело без разницы. Били пришлых — ничего, пиво пили да рыбку удили — тоже ничего. Так что ты, Белый Свидольф, не стой на дороге попусту — обойдем, да и все.
У меня язык от такого отнялся.
А другой подошел, на дубину суковатую оперся и туда же:
— Почем ты, Свидольф, знаешь — может, мы их бить идем? Чтоб людям головы не дурили?! И не Поступок это вовсе, а благо Переплету.
Помолчал потом немного и добавляет:
— А, может, и не будем мы их бить. А, может, и будем — да не их. А кое-кого другого…
Покосился на меня со значением и отошел.
Запомнил я его, поганца. Как звать, запамятовал, но прозвище помню — Пупырем кличут. Пупырь да Пупырь, с самого детства…
Ему осенью жениться пора. Хотел напомнить — дескать, невеста дома ждет, Ульгара-пряха, и неча, мол, шастать куда не следует — и не напомнил. Не сложилось как-то…
Ох, чую, не то еще грядет!
Меняется что-то. И вряд ли к лучшему.
Надо бы мне за ними пойти… Надо. А то как бы совсем вся Страница кляксами не пошла. Отвечать-то кому? Мне отвечать. Не доглядел, проворонил…
Она мне этого не простит.
Ох, не простит…
30
Молча стою,
окружен
белым свеченьем времен.
Что я скажу этой женщине по имени Инга, женщине, которая смотрит на меня сухими глазами в ожидании обещанного чуда?
И главное — чего я не скажу ей?!
Я скажу:
— Привет, как дела? Прекрасно выглядишь сегодня!.. Что? Ну конечно, все в полном порядке, не волнуйся! Наши почти что в городе, у самого Переплета, так что со дня на день…
И не скажу:
— Девочка, не заставляй меня лишний раз улыбаться и говорить веселые глупости. Мне это очень трудно, а ты замкнулась в своем горе, как в склепе, и я не знаю иного пути впустить в тебя хоть искру нового дня, хоть глоток свежего воздуха. Поэтому дай мне незаметно проскочить мимо, не выходи навстречу, не надо…
Я скажу ей:
— Да, Неприкаянные не соврали. Они стоят у Переплета, они обступили его, как дети — именинный пирог, или как родственники — гроб с телом усопшего (нет, про гроб я ей говорить не буду, хватит и пирога). И невидимые события за занавесом сизо-черного тумана бегут галопом, крупицы невозможного прорастают обильными всходами, и костры Неприкаянных денно и нощно горят вокруг кокона, куда мы не можем войти, да это, в общем-то, и не нужно…