Восставший
Шрифт:
–Тихо, тихо. – Умоляюще прошептал Антон.
Ему казалось, что оставалось совсем немного до заветной свободы, и это не давало ему сдаться. Мыслить нужно было незамедлительно, вся оставшаяся земля могла обвалиться ему на голову в любую минуту. Решение пришло неожиданно. Впившаяся в его ногу половинка крышки гроба подсказала ему идею. Заключалась она в том, чтобы откопать как можно большую ее часть, дабы ее было легче резко вытащить и поставить под углом в карман чтобы получилась импровизированная подпорка, затем выкопать туннель на поверхность, как это делают кроты – то есть слегка под углом. План начал приводиться в исполнение – начались раскопки по своей важности сопоставимые с раскопками, каких-нибудь стоянок древних людей, или руин античного города, только в этот раз речь шла не об истории прошлого, а о судьбе настоящего. Сантиметр за сантиметром показывалась обломанная доска, она была достаточно крупной, чтобы не дать земле засыпаться в полость в случае ее обвала, но действовать нужно было быстро. Ситуация осложнялось тем, что все происходило в полной темноте, и даже примерно наметить то место, куда ее нужно ставить, было достаточно трудно. Все или ничего, пан или пропал – рывок, звук сыплющейся земли… Успех. Все, что теперь оставалось сделать – вытащить ноги, благо это не составила особого труда. Только лишь показались колени – Антон дернул ноги на себя из-за резкого, пусть и небольшого изменения высоты грунта, весь карман рухнул, кроме того места, куда была поставлена доска. Свобода была почти в руках, оставалось только вырыть туннель под углом как это делают кроты, или полевые мыши. Антон был не сильно сведущ в быте подземных животных, но даже он нашел бы некоторое сходство их с собой. Рытье туннеля оказалось не таким сложным по сравнению с тем, что ему пришлось сделать до этого. Меньше пятнадцати минут, и он был уже на свободе.
И снова смерть
Надо сказать, ночь – весьма занятное время суток. Словно являясь концентратом всего, что простой обыватель может наблюдать за день, она вбирает и до ужаса гиперболизирует все хорошее и все плохое, что есть в этом мире.
Ночью вы можете встретить беспечных романтиков, готовых пойти на все ради своих непоколебимых убеждений, и отстаивать их, несмотря ни на что, в том случае, конечно, если для этого им не придется найти себе работу. Можете встретить законченных проходимцев, что убьют вас без промедлений за шанс взглянуть на содержимое ваших карманов, стоит вам лишь остаться наедине. Наверняка вам ночью также встретиться любящая мать, вынужденная, в силу множества обстоятельств торговать своим телом за не самую высокую цену, компенсируя невысокие денежные запросы количеством клиентов, для того, чтобы составить хоть какую-то конкуренцию молодым и красивым студенткам, для которых вернуться домой с новостью об исключении является самым большим фиаско из всех, что только возможно.
Ночь – время обмана, глупых обещаний на пьяную голову, страха, слез и человеческих пороков. Но также ночь – время поэзии. Центры больших и не очень городов с заходом солнца наполняются духом богемной жизни. Дорогие рестораны и бары принимают в себя авантюристов и мечтателей, ставших миллионерами за пару дней и уже готовых принести в жертву Дионису свое состояние лишь затем, чтобы с утра начать все сначала. Музыканты и художники, композиторы и комиксисты, писатели и поэты – всех и можно встретить только ночью, ибо днем мы не более чем просто люди, и только ночь дает нам шанс побыть такими разными, и такими особенными. Но знаете, что объединяет каждого кто выходит из дома под покровом темноты? В чем схожесть уличной проститутки, пьяного юноши с необоснованно завышенными амбициями, бандита из переулка, выброшенного на улицу музыканта и влюбленной пары на берегу небольшого озерца? Абсолютно каждый кому довелось увидеть проблеск лунного света на асфальте неизбежно поднимет голову, и изумление, каким бы не был этот вечер до этого скроет все тревоги в себе. Любой, независимо от пола и национальности, социального и духовного статуса испытает минутное благоговение взглянув на завершенный бело-желтый диск вздымающейся луны. Именно луна, является жемчужиной ночи приводящей души всех неспящих людей, живых и мертвых, в единый секундный порыв восторга, не дающий людям впасть в отчаянье из-за страха и одиночества вызванного окружающей тьмой, являясь по сути единственным надежным компаньоном до наступления рассвета. Антону Викторовичу Синельникову несказанно повезло – сегодня над кладбищем №9 города N светила та же луна.
Кто знает, как бы отреагировал Антон, увидев гранитную плиту со своим именем, если бы не успокаивающий лунный свет. Надпись на плите гласила следующее:
"Антон Викторович Синельников
14.11.1992 – 15.06.2018"
Возможно, все бы закончилось истерикой, может быть помешательством, но луна была сегодня так ласкова и нежена, что в сердце его не осталось места ни для чего, кроме только лишь сплина. Теперь, когда опасность быть похороненным заживо больше не давила на мысли Антона, ему стали приходить вопросы о том, почему он еще жив. Никаких идей не приходило ему в голову.
Решив было перевести дыхание, он набрал полную грудь воздуха, но не смог выдохнуть, потому как отсутствие каких-либо физических ощущений при дыхании, а также полная эмоциональная холодность к окружающим запахам ударила по его сознанию и сковала мысли и тело. Внезапно он получил ответ на вопрос как он остался жив – никак. Он погиб в аварии пятнадцатого июня две тысячи восемнадцатого года. Непонимание, раздражение и испуг нашли выход в мощном ударе рукой по могильной плите, но, вместо ожидаемого в таких случаях перелома руки, это как минимум, по плите пошла глубокая трещина, которая едва не привела к ее расколу. Еще большая волна недоумения захлестнула Антона, порождая все новые и новые вопросы, главным из которых был – кто он теперь такой.
Он не видел этого кладбища прежде, но сориентироваться ему было несложно – кладбища в наши времена зачастую устроены так, что лица на надгробных камнях своим взглядом указывали на направление выхода и было несложно интуитивно догадаться о причине того, почему все могилы смотрят в одну сторону.
По пути к выходу Антон невольно всматривался в лица, отпечатанные в граните. На некоторых почему-то была отражена радость. Быть может это была их последняя фотография, и она была выбрана в качестве портрета лишь из-за неимения более актуальной, а может родственники погибшего захотели приходить и вспоминать этого человека именно таким, несмотря на то, что последние выражение лица, увиденное ими, была гримаса ужаса, или же вовсе отсутствие его по причине невообразимо ужасных обстоятельств смерти, или же все куда проще и это была последняя воля самого усопшего – проявление странного чувства юмора. Другие памятники были больше похожи на официальный документ, навроде паспорта, да и служили эти могилы той же цели – подтвердить имя, фамилию, отчество, дату рождения и смерти находящегося в ней человека – все строго официально и нужно лишь для формальности. На иных же не было ничего, только одиноко стоящий крест где-то в неприметном месте. Такие могилы виделись Антону наиболее интересными. В голове его сразу возникал вопрос о том, почему они не подписаны. Возможно это могила некоего неизвестного героя, чья тайна имени строго охранялась государством, либо человека столь ужасного, что даже его семья испытывала к нему презрение. Жаль, что скорее всего они принадлежали просто людям, одиноким настолько, что даже имя их было вспомнить некому. Вообще, разница в качестве обустройства мест погребения без преувеличения поразила Антона. Разброс был от дорогих и массивных гранитных плит с оградой из камня и небольшим святилищем у входа, до покосившихся деревянных крестов без имени, и даже забора, выполнявших лишь функцию предупреждающих табличек, на которых обычно пишут "по газонам не ходить"
– почему так? – пророптал Антон.
И для чего вообще нужна роскошь в похоронных ритуалах? Разве мертвецам есть хоть какое-то дело до этого? А может все вот эти дорогие ограды и надгробия просто очередная возможность выказать китч перед посетителями кладбища, которые себе такое позволить не могут? В принципе, такое может быть. Если это так, и я прав, то это мерзко и отвратительно.
Подобные мысли наводили на него тошноту, поэтому он старался от них избавиться. Но не успел Антон толком поразмышлять на этот счет, как пришел ко входу на кладбище. Из окна кустарной, сделанной из листов ржавого металла сторожки горел свет. Решив спросить дорогу до своего дома у сторожа, он постучал в хлипкую дверь. Дверь открыл маленький лысый мужичок на вид лет пятидесяти с густыми белыми усами. Ночь выдалась по настоящему холодной, поэтому на его плечах висела дутая телогрейка, являющаяся частью стандартного комплекта одежды, выдаваемого сторожам, но к несчастью она была ему на несколько размеров больше. Все это в купе создавало комичный образ старого гнома ремесленника. По этой причине Антон несколько приободрился при встрече с ним, однако непонятное и никогда до того невиданное чувство поселилось в его груди.
– Совсем что ли?! Ты чего пугаешь так? – встретил его сторож
– Да я вот… ищу домой дорогу. Не знаете случайно, как добраться до улицы Завалишина?
– Знаю. Сестра моя, троюродная по маме, Любой звать её, там живет. Тебе значится с кладбища выйти, там остановка будет, пройдешь до нее метров двести через подземный переход – не пропустишь, затем на двадцатый автобус, дальше разберешься. Еще можешь на трамвае, но они ходят редко, и может уже не ходят… а вообще, который час? – старичок достал маленький кнопочный телефон из кармана и взглянул на время – О-о-о-о… нет, не уедешь ты так. Значит, слушай… Нет, так тоже не добраться. Ну, не везет тебе, не ходит уже отсюда транспорт.
– Ладно, все равно спасибо. Будьте здоровы.
Непонятное чувство начинало усиливаться и приносить дискомфорт. Антон поспешил развернуться и уйти, потому что чувствовал, что зреет оно по вине сторожа.
–Да обожди ты – обронил сторож – Куда ты пошел то в такой час?
– Я не знаю – ответил Антон.
– Заходи, хоть до рассвета посидишь, или такси вызови, если деньги есть. Давай, давай.
– Ну…наверное, да, так лучше… давайте.
Он хотел уйти, но это чувство, все сильнее жгущее его грудь, не давало ему это сделать, теперь оно становилось похоже на томительное предвкушение.
–Дмитрий Валентинович – протянул руку сторож
– Антон Викторович, можно просто Антон – протянул он руку в ответ
В каморке стояли только старый диван в коричнево бежевую полоску с невыразительным цветочным орнаментом, старое кресло того же фасона и стол советского производства, складной. Для кладбищенского сторожа такой мебели было вполне достаточно. На столе можно было обедать и раскладывать всевозможные виды пасьянсов, там же вплотную стоял диван, по виду взятый с дачи. Он был не особо чист, потому как даже летом спать в каморке можно было только в одежде. Кресло, названное так по ошибке, потому что своей форме это был скорее мягкий стул с подлокотниками, стояло просто так, на всякий случай подобный этому, когда вдруг объявляются незваные гости.