Восточный фронт
Шрифт:
На "Кацураги", второй авианосец, выходила эскадрилья гвардии капитана Аносова. Небо вокруг самолетов усеялось густо — серыми шапками разрывов 100–мм снарядов. Один из самолетов, экипаж капитана Мережко, ведущего третьего звена, был подбит, но с курса не сошел, и вместе с бомбами врезался в корабль. Что напугало самураев — у русских тоже есть камикадзе? И еще два прямых попадания тонными бомбами, и фонтаны воды рядом с бортом — эффект "гидравлического молота", тоже мало не покажется!
Третью эскадрилью 'петляковых' вел командир эскадрильи гвардии капитан Кожевников. Они атаковали линкор 'Нагато', попали в него одной 1000 кг авиабомбой, но главное, что они отвлекли на себя весь его зенитный огонь, чем обеспечили атаку эскадрильи топмачтовиков на малой высоте. На бреющем полете, придерживаясь курса пикировщиков Кожевникова, шла эскадрилья топмачтовиков А-20 капитана Минакова. Для этой атаки были отобраны самые опытные лётчики и выделена самые новые самолеты, способные поднять по две 1000 кг бомбы. Требовалось особое мастерство, чтобы выйти в атаку ни секундами раньше (риск попасть под разрывы бомб с Пе-2, поднимающих огромные водяные столбы), ни секундами позже (зенитчики линкора успеют переключиться на новые цели). И это получилось! Из сброшенных с тридцатиметровой высоты шести 1000–килограммовых бомб, четыре, несколько раз срикошетировав от воды, попали в линкор. Рвануло хорошо, и поднялся высоко в небо огромный столб черного дыма! Судя по месту и силе взрыва, сдетонировал боекомплект кормовой башни главного калибра.
Второе и третье звенья топмачтовиков, видя, что линкор, осев на корму, быстро погружается в воду, атаковали идущий ему в кильватер крейсер "Яхаги". Сброшенные ими бомбы попали точно в цель, две или три (сведения различаются) для легкого крейсера одинаково смертельно. И наконец, в последней волне "бостонов" 2 гв. мтап в атаку на японские авианосцы вышло три эскадрильи торпедоносцев — из 18 сброшенных ими торпед две попали в 'Тайхо' и одна в 'Кацураги'.
Удары пикировщиков и топмачтовиков, расчистили дорогу нашим 'орланам' (немецкое 'гриф' у нас как-то не прижилось — никто не хотел быть стервятником). К японской эскадре мы подошли на высоте 4000 метров. Три эскадрильи Хе-177 — 27 самолётов, каждое звено несло по восемь управляемых авиабомб КАБ-500Р (наше обозначение немецких Hs-293) — по две у ведущего и по три у ведомых. 72 планирующие ракето — бомбы на полк. Меньшее число у ведущих потому, что только у них были бортовые радары, во время атаки определяющие дистанцию, чтобы дать команду на пуск всему звену. Так, тройками, мы заходили в атаку на японские корабли, каждый самолет сбрасывал одну бомбу, мы смотрели на результат и уходили на круг для пуска следующей. После второго захода — на третий (тут понятно, что ведущий только командовал). Это был конвейер смерти, добивание в полигонных условиях — потому что никакого зенитного огня японцы уже не вели и нормально маневрировать не могли. Я командовал первым звеном второй эскадрильи (в которой я был и комэском), а наводил ракеты мой неизменный штурман Виноградов. По моей визуальной оценке, хорошо попало и взорвалось не менее половины наших бомб. Впрочем, если и меньше (техника все ж новая), попавших и сработавших было более чем достаточно для удовлетворительного результата.
Возможно, что для последнего звена нашей 3–й эскадрильи в третьем заходе уже не было целей. Нет, не могу сказать, что в море не было уже ничего, кроме обломков, шлюпок и людей в спасжилетах — хотя бы потому, что большому кораблю даже при смертельном повреждении требуется время, чтобы затонуть, а вся операция с начала боя заняла не больше 20 минут. Но было видно, что все еще оставшиеся на поверхности корабли горели, не имели хода, и не вели зенитного огня. И в воздухе бой еще шел — последние японские истребители, увидев что садиться им некуда, а до берега бензина не хватит, как осатанели, пытаясь идти на таран! Потому мы, истратив боезапас, ложились на курс к дому. И уже не видели последних аккордов битвы.
Мы поначалу засчитали, что в 'Тайхо' попало две торпеды — одна возле миделя и одна под винты. Но пленные после говорили, что торпеда за кормой взорвалась в спутной струе, хотя её взрыв что-то там в валах повредил. Потому в журнале боевых действий результат менять не стали. Зато читал, что сегодня некоторые историки (западные, но кое-кто и у нас) признают только два попадания, из восемнадцати сброшенных торпед. Я же со своей стороны хочу отметить, что у нас еще при планировании учли фактор молодости и отсутствия боевого опыта у большей части лётчиков и штурманов торпедоносцев, поэтому им был дан категорический приказ, сброс торпед разрешен только в атаке на авианосец. Все другие типы кораблей атаковать торпедами запрещалось. Даже линкор. Потому, что только у авианосца однозначно трактуемый силуэт, который ни с каким другим кораблём не спутаешь. Дай им возможность пуска по линкору, они бы всё побросали на эсминцы — им по боевой запарке, любой сторожевик линкором покажется. А кроме того, для определения правильной дистанции, на лобовых стёклах нанесли 'риски' (благо длина авианосцев была известна), как вписался силуэт — бросай торпеду. Кажется, проще некуда — но всё равно нашлись ухари, которые бросали торпеды куда угодно, но только не по авианосцу, а некоторые и вообще без явной цели — фотоконтроль показал. Причём тут, скорее всего, не было никакой трусости, просто от неопытности и боевого мандража.
Ну и главное — чем стреляли мы. Вопреки распространенной легенде, попавшей даже в иные военно — исторические издания, тогда у нас еще не было "щук" — ракето — торпеда Hs-294, ставшая для нее прототипом, на момент капитуляции Германии была еще сильно недоведенной конструкцией, а главное, имела голландскую электронику, после Победы недоступную нам, по понятным причинам. В то же время, управляемая бомба Hs-293, в отличие от более раннего "Фрица — Х" (наш аналог КАБ-500), имела ракетный ускоритель и радиокомандную систему наведения (не проводную). Алгоритм наведения остался прежним, "по трём точкам", на бомбе был светящийся трассер, у штурмана специальный оптический прицел — бинокуляр. Вес боевой части 500 кг, с 300 кг ТГА (полтонны, по тротилу), мало и линкору не покажется, а для эсминца или легкого крейсера смертельно.
Читал, что будто бы планировалось использовать полки на До-217 или Ту-2. Но это не так — Хе-177 был выбран потому, что он мог поднять три управляемые бомбы (До-217 максимум две, а Ту-2 одну). А поскольку в этой операции планировалось, "лучше меньше да лучше", то выбор был ясен.
Наши потери — 19 истребителей, 9 "бостонов" и один Пе-2. Были еще поврежденные, в том числе вернувшиеся с большим числом пробоин — но все же, не безвозврат. Для операции такого масштаба и с таким результатом — очень мало.
О самолете Хе-177, его освоении и применении в советских ВВС, это история отдельная. Хотя по моему мнению, эта машина оказалась у нас в тени своего более удачного потомка Хе-277 (передаваемых в морскую авиацию из АДД, при ее переходе на Ту-4), ну а в начале пятидесятых уже пошли реактивные. В результате, самой яркой страницей жизненного цикла Хе-177, по иронии судьбы, сконструированного и сделанного в Германии, воюющей с нами — оказалась именно та битва в Японском море, когда "хейнкели" уже несли красные звезды на крыльях.
Над Японским морем. 23 июня 1945.
Они опоздали на битву. И нет им прощения!
Берег остался позади, меньше двух часов назад. Мори Танабэ был не только мастером воздушного боя, но и опытным морским пилотом. Сейчас они увидят эскадру, сядут на "Тайхо", как было предписано, дозаправят свои "зеро — райсены", и пойдут в бой. Армия в Корее истекала кровью и Флот пришел ей на помощь. Должен был прийти!
Русские высадили десант в Вонсане, перерезав железную и шоссейную дороги, единственный путь снабжения восточного фланга Корейского фронта. Попытка сбросить гайдзинов в море обернулась лишь громадными потерями. Флот должен помочь, нанеся по русскому плацдарму мощный артиллерийский и авиационный удар! И прикрыть бомбардировщики Армии, действующие с авиабаз Метрополии. Отчего не из самой Кореи? Там уже практически не осталось авиации, аэродромы перепаханы русскими бомбами, и нет бензина. Выбить "вонсанскую пробку", одержав наконец первую победу над русскими в этой войне — показать, что страну Ямато рано сбрасывать со счетов!
Они уже были в воздухе, когда по радио передали — над эскадрой идет бой, огромное количество русских самолетов, в том числе и русские камикадзе. Флот несет тяжелые потери, скорее нужна помощь! Значит, там действительно очень плохо, раз сказал так, не побоявшись потери лица? Прибавить газ, рассчитав расход бензина так, чтобы хватило на десятиминутный бой, и посадку на палубу!
Мори Танабэ был хорошим навигатором, и вывел эскадрилью точно в условленное место. Там не было ничего, они свернули к югу, осматривая горизонт. И наконец нашли.
Плавающие обломки, пятна мазута, плотики, и тела. Очень много, по всему морю внизу. И ни одного корабля. А люди на плотиках, увидев красные круги на крыльях, приветливо махали руками — значит, это были свои, не гайдзины! И он мог сделать для них — разве что пройтись огнем из всех стволов, чтобы прекратить мучения и избавить от позора плена? Поскольку ясно было, что раз флот погиб, то никого не пришлют сюда спасать выживших.
И некому было мстить — русские ушли. Потопив всех — эскадрилья прошлась над всем квадратом на карте, и не было ни одного корабля, лишь тела и обломки. А стрелки топливометров уже склонялись к опасной черте.