Восточный фронт
Шрифт:
— Что!? — заорал Исии, теряя самообладание (недопустимо для самурая — но к демонам все!) — значит, и вам в коридор к тюремным блокам не пройти? Немедленно пустить газ в седьмой блок!
— Брат, так ведь пульт управления на третьем этаже! Мы не можем отрезать наши помещения! Если только… во все сразу?
И тут двери содрогнулись от мощного удара.
— Эй, япона — мать! — проорал кто-то снаружи — предлагаем сдаться по — хорошему. Жизнь всем обещаем… до трибунала, хе — хе! Иначе начнем штурм, и тут уж, пленных не берем! Если по — русски понимаете — то всем выходить без оружия, с поднятыми руками. А если нет — Ким, переведи по — ихнему! И скажи, пусть думают быстрее!
Другой голос прокричал все по — японски. Глупые варвары, не знающие, что такое путь самурая! Когда жизнь сдавшегося не стоит и пыли под ногами.
— Сколько здесь моих людей, Такэо? Не считая людей из "516"?
— Дежурная смена, и кто успел прибежать сюда по тревоге! Наверное, сотня вольнонаемных, три десятка солдат и жандармов, и моих восемь. Оружие есть почти у всех — но боеприпасов мало!
К демонам! — подумал Исии — даже солдаты в большинстве, новобранцы, не фронтовики. А персонал вовсе не обучен — поскольку Объект числился военным учреждением, то служащие здесь, даже вольнонаемные, были вроде как солдаты, в отличие даже от рабочих военных заводов! Потому их не ставили под ружье — считалось, что они уже. И при напряженной научной и производственной программе, не было времени для учений — из лаборантов и санитаров, многие даже ни разу из "арисаки" не стреляли, хотя были расписаны по "вспомогательным ротам охраны", и дисциплинированно выполнили приказ, по сигналу получив в арсенале оружие, и как положено, по пять обойм на винтовку! И неоткуда ждать помощи, по крайней мере, в ближайшие часы — радиоузел и телеграф уже захвачены. Если бы рядом оказался полк, совершающий марш, и услышавший шум боя — но нет на это надежды, потому что само место для Объекта выбиралось так, чтобы это был тупик, в транспортном смысле, без всяких иных дорог рядом. Когда русские начнут штурм, нам не устоять. Что ж, остается самое последнее средство!
— Всем надеть противогазы — крикнул Исии — через несколько минут здесь будет смерть!
Бегом в кабинет дежурного по корпусу "ро". За ширмой в стене сейф. Набрать код — Сиро Исии помнил его наизусть — за открывшейся дверцей рубильник. Даже если свет отключен — у этой системы автономной питание от аккумулятора. Рубильник вниз — по всему корпусу воет сирена. На табло вспыхивает подсветкой иероглиф — запрос подтверждения. Не раньше, чем через минуту, но не позже, чем через три, надо снова рубильник вверх и вниз. И в каналы вентиляции — общие, на все здание! — пойдет цианистый водород. Надеюсь, что все, слышавшие сигнал, успеют надеть противогазы, хранящиеся на рабочих местах, в расчете на всю дежурную смену персонала и охраны. Что будет с теми, кто прибежал "внештатно", и даже с людьми из "отряда 516", которых никто не предупредил специально — лучше не думать! Впрочем, русские все равно не пощадили бы никого!
Шестьдесят секунд истекли. Подтверждение — да! Включаю!
В это время на первом этаже двери разнесло в щепки, вместе с баррикадой. Такэо, оставшийся у входа вместе с двумя своими охранниками и шестерыми сотрудниками (ровно столько в шкафу здесь нашлось противогазов) — еще были четверо солдат, плотно замотавшие лица какими-то тряпками и старающиеся не дышать, в надежде умереть не сразу, а успеть выстрелить хоть по паре раз, когда ворвутся русские — успел увидеть, как в помещение влетают какие-то предметы. В следующее мгновение ярчайшая вспышка резанула по глазам так, что все лишились зрения — кто лежал ничком, уткнув голову в пол, на секунды, кто смотрел в том направлении, на минуты, ну а кто при этом еще и оказался слишком близко, то насовсем. Одновременно ударил такой звук, что невозможно было устоять на ногах — и Такэо почувствовал, что его кишечник и мочевой пузырь предательски расслабились, даже самурай не может владеть своим телом на уровне инстинктов! Японцы лежали на полу, страдая от слепоты, тошноты, боли в ушах, в полной тишине, у всех были порваны барабанные перепонки — и не видели, как внутрь проскользнуло с десяток фигур в резиновых костюмах и в противогазах странного (для 1945
Генерал Сиро Исии в кабинете на втором этаже готовился к сеппуку. Не путать с презренным харакири, которое мало того, что представляет из себя упрощенный, "походно — полевой" вариант, так еще и обычно предлагалось победителем поверженному врагу — которому прямо на поле проигранной битвы бросали меч — вакидаси и милостливо соглашались подождать минуту, а то отрубим голову сами, покрыв несмываемым позором весь твой род, семью и потомков, чтобы и через столетия говорили, "это тот, кто даже последнего права самурая не был удостоен, а как последний бродяга сдох". Конечно, сейчас не будет подлинного сеппуку — с прощальной трапезой с друзьями, омовением, медитацией — и не будет того, кто в последний момент избавит от мучений. Но бусидо говорит — харакири делает тот, кто признал себя проигравшим. А уйти с улыбкой, непобежденным, глядя в лицо врагам — это все-таки, благородное сеппуку!
Двери кабинета охраняли четверо сотрудников, с винтовками и катанами. Сиро Исии надеялся, что они смогут задержать русских хотя бы на время, чтобы сложить прощальное хокку — не просто ритуал, а обращение к богам! Катана и вакидаси на столе — а уж как правильно резать себе живот и не потерять сознание от боли, мальчикам в самурайских семьях объясняют еще с восьмилетнего возраста! Если только русские не станут стрелять прямо с порога — но наверное, гайдзинам отдан приказ, захватить его, генерала Сиро Исии, живым?
В здании шел бой. Слышны были выстрелы "арисак" и автоматные очереди. Не задерживаясь на одном месте — значит, защитникам нигде не удавалось организовать оборону! Кажется, русские уже захватили весь первый этаж, лезут на второй. Скоро уже будут здесь… и тут прямо за дверями бухнул выстрел, очень громкий, еще один. А затем дверь распахнулась, влетела граната — и генерал Исии испытал все, что немногим раньше пережил его братец Такео. Успев еще почувствовать, как его, в полубессознательном состоянии, схватили под руки и потащили на выход.
Юрий Смоленцев "Брюс".
Андрюха Кулыгин был еще жив, когда мы высаживались на летном поле, в километре от главного здания. Когда мы добивали японцев, ошеломленных авиаударом, захватывая зенитные батареи, ангары, радиоузел. Когда наш второй эшелон прогрызал периметр, расстреливая пулеметные вышки и взрывая проволоку под током. Когда мы наконец ворвались на сам объект, добивая разрозненные группки самураев.
Их было десять — но Пашка Коробов из Полтавы (один из тех, кто брал со мной фюрера!), промахнувшись мимо крыши, сломал ногу, и отбивался до последнего от набежавших самураев, а после подорвал себя гранатой. А Гошу Мартынова из Перми расстреляли в воздухе перед самым приземлением — на крыше "корпуса ро" был парный пост, по счастью лишь со стрелковкой, а не с зенитным пулеметом, и японцы успели выстрелить по нескольку раз, прежде чем их скосили очередями. И еще Леха Стриж из Ростова и Вадик Второв из Питера приземлились севернее, среди складов — им повезло уцелеть, хотя Стриж был ранен. На крыше оказались лишь шестеро — из которых один Кулыгин Андрей Степанович, 1987 года рождения, был из "воронежского" состава, а остальные уроженцы здешнего СССР. И все они были из нашей команды, роты подводного спецназа СФ — каждого из них я знал не хуже, чем своих "единовременников". Что такое две чеченские войнушки и всякие мелкие дела, а тем более учения — в сравнении с этой великой войной?
Было ли моей ошибкой — вместо немедленного броска к главной цели, "корпусу ро", сначала собрать достаточные силы, во избежание лишних потерь? Как я уже сказал, первый высадившийся на аэродром эшелон десанта лишь обеспечил приземление последующих — да, была и "разведка боем", когда два взвода взорвали ограждение и зацепились на той стороне, но решительное наступление на периметр, "цитадель" объекта я приказал начать, лишь когда весь десант уже высадился и развернулся, включая бронетехнику. В итоге, мы потеряли не так уж и много времени — и наступали, не бросаясь грудью на амбразуру, а прежде всего давя японцев огнем.