Восток - Запад. Звезды политического сыска
Шрифт:
А слухи о ресторанных похождениях Распутина уже вовсю гуляли по Москве. «Московская газета» выступила с сочной заметкой о «Яре». Возмущена царица Александра Федоровна, она пишет мужу в ставку Главнокомандующего: «Это нечестный человек <Джунковский>, он показал мерзкую бумажонку <докладную> Дмитрию <великий князь Дмитрий Павлович>, который все рассказал Полю <великий князь Павел Александрович>, а тот — Элле <великая княгиня Елизавета Федоровна, сестра императрицы>. Нужно сказать Джунковскому, что Вам уже надоели эти грязные истории и Вы желаете, чтобы он был строго наказан»10.
А через несколько недель все та же «Московская газета» публикует
Воевал Джунковский надежно даже в условиях российского бардака и развала армии. Дослужился до командира дивизии, а затем и корпуса. И в звании генерал-лейтенанта уже при большевиках, в декабре 1917 года, уволился из армии с «мундиром и пенсией».
Но большевикам он запомнился в связи с делом Малиновского. Особенно когда летом 1917 года давал показания следственной комиссии Временного правительства, занимавшейся расследованием дел Особого отдела департамента полиции. Александр Блок (тогда он был членом комиссии) увидел его благородство и приверженность нравственным началам во власти11.
Согласие
Время не оставило документов, в которых бы объяснялись мотивы, что привели Джунковского на службу в ВЧК. И архивы молчат.
Но можно представить версию по мотивам решения генерала. Запугивания и угрозы вряд ли были: не тот масштаб личности Дзержинского. Да и на Джунковского воздействовать этим традиционным средством всех спецслужб было бы бессмысленно. Устрашение не вписывалось и в масштаб личности Джунковского. Таких людей могли вести только выстраданные представления о жизни и ее ценностях.
Разную жизнь прожили они, прежде чем встретились, — 40-летний Дзержинский и 52-летний Джунковский. Когда в 1905-м Джунковский стал губернатором Москвы, Дзержинский был выпущен из тюрьмы по амнистии и через несколько недель выступил в Варшаве с призывом начать всеобщую забастовку солидарности с московскими рабочими. А когда в феврале 1913 года Джунковского назначили заместителем министра внутренних дел, начальником Отдельного корпуса жандармов, Дзержинский уже четыре месяца сидел в Варшавской тюрьме по приговору суда за ведение агитации и организацию забастовок на фабриках, за руководство партийным комитетом. Когда царь в августе 1915 года отлучил Джунковского от полицейской службы и отправил на фронт, Дзержинский постигал тюремную «науку» уже в Орловском каторжном централе. Когда в марте 1917 года Джунковский давал показания следственной комиссии Временного правительства о деяниях полиции, Дзержинский вышел на свободу и активно включился в деятельность большевистской партии. Когда Джунковский покинул военную службу в декабре 1917 года, Дзержинский возглавил Всероссийскую чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией и саботажем.
Более десяти лет провел Дзержинский в царских тюрьмах и ссылках, и у него было свое представление о работе карательного аппарата империи. А Джунковский знал власть изнутри, все ее скрытые пружины, мерзость ее устремлений и технологию ее действий, и у него тоже было на сей счет свое представление.
Известно, что Дзержинский мог убеждать. И скорее всего он убедил Джунковского в полезности и необходимости его работы в ВЧК. Так же, как убедил впоследствии действительного статского советника, ярого монархиста Александра Александровича Якушева возглавить псевдоорганизацию «Трест», нужную чекистам; как убедил бывшего заместителя царского министра путей сообщения Ивана Николаевича Борисова работать в Наркомате пути, когда сам стал путейским наркомом.
Воля неистового якобинца Дзержинского, закаленная в каторжных централах империи, соединилась с утонченностью ума Джунковского, отточенного в лабиринтах царской иерархии, в деле внутреннего сыска.
В ноябре 1918 года Джунковский выступал свидетелем в суде по делу Малиновского. И уже неслась по Москве молва: Джунковский арестован ВЧК. 14 декабря 1918 года в Управление делами Совнаркома пришло письмо с просьбой об освобождении из-под ареста бывшего московского губернатора. Письмо подписали актеры московских театров: Большого, Малого, Художественного, Моссовета. Помнили и чтили губернатора. Ленин прочитал это письмо и вывел на нем резолюцию: «Т-щу Дзержинскому: Ваше заключение. 14/ХII. Ленин»12. Но какое могло быть заключение, если Джунковский уже несколько недель работал в ВЧК? А квартиру ему тогда нашли на Арбате.
Дзержинский — Джунковский:
взлет ВЧК
С приходом Джунковского в ВЧК в делах этого ведомства появилось новое качество — профессионализм сыска. По поручению Дзержинского Джунковский консультирует создание инструкций и правил для следователей ВЧК13. Опыт жандармских управлений присутствует в этих документах с впечатляющей силой14. Уже в 1922 году Политбюро ЦК РКП(б) приняло решение о привлечении к работе в органах ГПУ бывших жандармских офицеров и сотрудников охранных отделений 15. Новой власти нужен был опыт профессионалов, а деятельность Джунковского к тому времени в ВЧК способствовала этому партийному решению.
В сентябре 1922 года, после встречи с Лениным в Горках, Дзержинский пишет в своей записной книжке: «Директивы В. И.: Продолжить неуклонно высылку активной антисоветской интеллигенции (и меньшевиков в первую очередь) за границу»16. Но для этого нужно было вести наблюдение за интеллигенцией, изучать ее. А у Джунковского еще с царских времен был опыт изучения настроений среди населения17. Явно не без влияния Джунковского председатель ГПУ разрабатывает линию и технологию политического сыска в отношении интеллигенции:
«Необходимо выработать план, постоянно корректируя его и дополняя. Надо всю (!) интеллигенцию разбить по группам.
Примерно: 1) беллетристы, публицисты и политики, экономисты (здесь необходимы подгруппы: а) финансисты, б) топливники, в) транспортники, г) торговля, д) кооперация и т. д. техники (здесь тоже подгруппы: 1) инженеры, 2) агрономы, 3) врачи, 4) генштабисты) профессора и преподаватели и т. д. и т. д.».
Все сведения должны «стекаться в отдел по интеллигенции».
«На каждого интеллигента должно быть дело. Каждая группа и подгруппа должны быть освещаемы всесторонне компетентными товарищами... Сведения должны проверяться с разных сторон так, чтобы наше заключение было безошибочно и бесповоротно, чего до сих пор не было из-за спешности и односторонности освещения... надо помнить, что задачей нашего отдела должна быть не только высылка, а содействие выпрямлению линии по отношению к спецам, т. е. внесение в их ряды разложения и выдвигание тех, кто готов без оговорок поддерживать Совет. власть...»18