Вовка-центровой - 4

Шопперт Андрей Готлибович

Вовка всё ждал, будут его обыскивать или нет, ну и Наташу тоже. Представлял, как чужие руки охлопывают её. Брр.

Остановились генералы на крыльце, а Вовка с Наташей чуть ниже, шагах в двух. У Фомина только вот сейчас поджилки затряслись, не страх, другое чувство, ответственность. Так почти всегда бывает перед важным матчем, особенно, если это финал. Не зря в будущем у каждой нормальной команды есть психолог, любой человек – паникёр. Сказки это всё про бесстрашных «капитанов Америка». И обязательно нужен человек, который, хлопнет по плечу, скажет: «Не робей, Фёдор, прорвёмся, пусть они нас боятся». Сейчас рядом никого, кто поддержал бы, и хлопнул по плечу, не было, даже Аркадий

Николаевич от них дистанцировался. Ну, значит, сегодня психолог он.

– Наташ! Наташик! – Глаза стеклянные у начинающей певицы.

– А? – и не повернула головы, в папу, в его спину взгляд нацелен. Родной человек. Защитит. Не защитил, что стоило под руку дочь взять.

– Наташик, как думаешь, нам свадьбу лучше сыграть в Крыму или на Кавказе в Сочи, например, или в Сухуми. Солнце, море тёплое, ветер играет белым платьем. Снимешь туфли после загса и, поддерживая подол платья, пробежишься по песочку, по щиколотку в зелёных волнах.

– Ты, дурак, Фомин!? – но глаза стали вновь зелёные и живые.

– Думаешь, лучше в тундре. Ну, да, согласен. Нанять надо оленью упряжку и погонщика, Наташ, а не знаешь, как называется погонщик оленей?

– Ты, Вова, чокнутой. Какой погонщик сейчас песни петь самому …

– Тихо, тихо, не кричи. Ты же сегодня пела песни уже Сталину, и он хлопал. Значит, и отцу понравится. Яблоня от яблока далеко не убежит…

– Яблоко от яблони. – Глаза злые зелёные искры пускают. Другое дело.

– Наташ, - это отец подозвал, - Володя, идите сюда.

Подошли, поздоровались. Никто руки начинающей певице целовать не стал, Вовке тоже. Но и Власик и Лаврентий Павлович для рукопожатия протянули свои. Первым Берия. Тёплая такая мягкая ладошка, Вовка от волнения чуть не сжал, вовремя опомнился, а вот седой генерал-лейтенант Власик сжал со всей силы. На что надеялся, что спортсмен, по часу в день занимающийся на турнике, заверещит: «Ой, не надо дяденька». Тоже надавил. Оба-на, и главный телохранитель страны не прост, явно гирями занимается. Нажал. Вовка улыбнулся и ещё давление добавил. Заскрипели зубы у Николая Сидоровича, и он даже чуть присел, чтобы ещё силы в руку добавить. Силен. А ведь человеку за пятьдесят. Поддаться или нет? Вот в чём вопрос?! Поддашься - посчитает слабаком. Победишь - злобу затаит. Возможностей навредить столько, что мама не горюй. Да. Семь бед – один ответ. Фомин тоже всю силу вложил в рукопожатие. На них уже смотрели. Всё же Берия великий психолог, ну до таких высот власти дураки и не добираются. Положил свою ладошку на их покрасневшие.

– Всэ джигыты, побэдила дружба. – Разжали.

– Силен ты, певец, впервые равного нашёл, - с улыбкой хлопнул его по плечу генерал Власик. – Ну, пойдёмте, готова уже, наверное,

Так и хотелось спросить: «Кто готов?». Женщина здесь? Ха. Не надо спрашивать, тут только одна представительница женского пола может быть – Светлана Аллилуева. Прихорашивалась.

Событие восьмое

Только буржуа покупают мебель; настоящие аристократы мебель наследуют.

Кейт Фокс

По длинному коридору прошли в гостиную. Два дивана в чехлах по стенам. Огромный, человек на двадцать, стол в центре комнаты, чуть дальше и ближе к другой стене два кресла низких, тоже в чехлах, и столик небольшой. У стены комод и

на нём патефон стоит. Небольшой, без этой смешной огромной трубы, как-то по-другому усиление звука происходит. Он играл. Звучала песня в исполнении Утёсова, про улицы:

С боем взяли город Люблин, город весь прошли,

И последней улицы название прочли,

А название такое, право слово, боевое:

Варшавская улица по городу идёт -

Значит нам туда дорога, значит нам туда дорога...

Дослушать не дали про Варшаву. Скромная тихая молодая женщина с очень красивыми темно-рыжими волосами, волнами уложенными, подошла и сняла иголку с пластинки. Потом тихо, как бы, подплыла к Наташе, игнорируя всех прочих, взяла её под локоть и увела к креслу, что-то по дороге шепча той на ухо.

Сталина не было. Пожилая женщина расставляла на столе посуду, тарелки большие, явно суповые, рядом обычную ложку укладывала аккуратно, не тот сервиз, что Вовка так в Ленинграде и не удосужился пока из заточения извлечь на свет божий.

Вдруг суета прекратилась, все развернулись ко второму выходу из гостиной. Старческой шаркающей походкой входил Сталин. Голову чуть опустил, ссутулился и смотрел в пол. Седой весь. Белый китель без всяких наград. Сапоги короткие. Только дойдя до угла стола, поднял голову и осмотрел присутствующих. Именно осмотрел, так, переходя взглядом с одного на другого, оценивая и взвешивая. Добрался до Вовки. Фомин, почувствовал, как мурашки бегут по спине, ещё эта дурацкая гитара в руке. На Вовке Вождь задержался, с ног до макушки ощупал взглядом. Хорошо было при общении с царями. Поклонился и стой, согнувшись, голову опустив, рассматривай себе трещинки в половицах. Или вот фашистам тоже не плохо. Выдернул руку вверх и ори себе «Хайль Гитлер». А тут что делать?

– Здравствуйте, товарищ Сталин, - проблеял, себя-то еле услышал.

Сталин кивнул, ещё раз взвесил взглядом и переключился на дочь с Наташей. К тем даже подошёл, ну, шагнул, вернее, там кресла как раз недалеко от входа-выхода стояли.

– Здравствуйте, товарищ Сталин! – чуть не выкрикнула Аполлонова. Голос сфальцетил.

Светлана погладила девушку по плечу, успокаивая. Наташа была выше дочери Сталина на голову почти.

– Красывая, настоящая артыстка, - голос был тихий, но других звуков в огромной комнате не было, все стояли, замерев, и старались дышать про себя и пореже.

– Папка, чего ты девочку пугаешь?! – встала грудью на защиту Светлана.

– Я что сказал? Правду сказал. Красывая.
– Сталин улыбнулся и пошёл назад, сделал пару шагов и сел на отодвинутый Власиком стул в торце стола.

– Лаврентий, ты сказал малчик? Где он? – Иосиф Виссарионович снова повернул голову к Вовке. Даже не голову, как волк, всем телом развернулся.

– Подрос, -усмехнулся Берия.

– Хорошо подрос. Еслы ещё подрастёт, будет дядей Стёпой. В «Дынамо» же. Милиционер?

– Нет, Коба. Малчык. Ещё семнадцати нэт. – Берия подошёл к Вовке и, дурачась, встал рядом и присел чуть. По пояс почти Фомину став, - Високый малчик.

– Ха-ха, - надреснутый такой смех, как кашель, - Молодэц. Расты большой. Володя, да Лаврентий?

– Владимир Фомин, Коба, чемпион страны по хоккею канадскому. Сам нэ поверил, когда услышал, что ему шестнадцать лэт. Лучше Боброва играет.

– Так он в хоккей тут играт будэт! – Сталин снова засмеялся. Генералы разные тоже забухали, поддерживая шутку.