Война буров с Англией
Шрифт:
По дороге к водопроводам (Waterwerken) мы подошли к тому месту, где я назначил находиться моим разведчикам. Они сообщили мне, что войска генерала Бродвуда вышли в тот вечер от Jlедибранда к Таба-Нху. Я простился с генералами, которые должны были разместиться к востоку от реки Мод дер против Саннаспоста, и отправился к Коорнспрейту, не зная о том, что генерал Бродвуд в эту же ночь выступил из Таба-Нху к водопроводам.
Без шума, насколько возможно было тихо, пробрались мы к Коорнспрейту; здесь я спрятал своих бюргеров около реки, по обеим сторонам брода, лежавшего на пути из Таба-Нху и Саннаспоста к Блумфонтейну. Пока я все это устраивал, стало рассветать. Вдруг мы заметили, что на крутом берегу реки стоит повозка
В это время сделалось уже совсем светло, и мы действительно увидели войска генерала Бродвуда около Саннаспоста, не более как в 3000 шагах от нас. Таким образом, оказалось, что не генералам моим с их 1150 бюргерами, а мне с маленькой горсточкой в 350 человек пришлось иметь дело на реке Моддер с огромными силами англичан.
Я твердо решил сопротивляться превосходившему меня по числу неприятелю. К счастью, мои позиции имели много преимуществ перед неприятельскими. Положение Коорнспрей- та было таково, что я мог попрятать всех своих бюргеров со всеми их лошадьми. Я дал строгий приказ, чтобы, пока наши подкрепления у реки Моддер не начнут стрелять, никто бы не издал ни звука, а также чтобы никто не смел делать ни одного выстрела, пока я не прикажу. Они должны были ждать приближения неприятеля и по возможности без перестрелки заставить его поднять руки вверх (т. е. сдаться).
Лагерь генерала Бродвуда только что приготовился выступать, когда наши пушки стали его обстреливать.
Последствием этого было беспорядочное бегство неприятеля. Повозки не двигались гуськом одна за другою, но целыми кучами, сбивая друг друга, спешили к броду, т. е. как раз к тому месту, где я находился с моими бюргерами. Несколько возов отделились и были уже впереди других. Как только первая повозка въехала в брод, сидевшие в ней люди (мужчина и женщина) увидели, что попались. Но было поздно. Я стоял с коммандантами Фури и Нелем у самого брода. Немедленно приказал я двоим из моих бюргеров сесть в повозку рядом с находившимися в ней двумя людьми, ехать, переправившись через реку, по направлению к Блумфонтейну и остановиться у дома г-на Преториуса, стоявшего в 400 шагах от брода; там отпрячь быков, а англичан запереть в доме, чтобы они ни в каком случае не увидали своих и не успели бы подать знака.
Другие повозки стали спускаться одна за другой к броду, и я приказывал им следовать за первой к тому же дому под угрозой, что если сделают хотя бы малейшие знаки своим, то будут немедленно застрелены.
Сидевшие в повозках оказались англичанами, коренными жителями Таба-Нху, и я спешил, чтобы эти повозки с женщинами и детьми достигли дома прежде, чем началась бы перестрелка.
Довольно долго дело с повозками шло безостановочно, не возбуждая в англичанах ни малейшего подозрения.
Первые солдаты, ступившие в воду и бывшие уже на середине реки, страшно испугались, услышав наши голоса:
— Руки вверх!
Немедленно все руки поднялись кверху.
За первыми солдатами нахлынули другие, и в одно мгновение мы обезоружили 200 человек, прежде чем они успели прийти в себя.
Порядок между бюргерами сохранялся все время, вплоть до обезоружения неприятеля. Но когда они, предоставленные сами себе, имели в руках массу оружия, с которым не знали, что делать, то стали раздаваться со всех сторон вопросы, причем один перебивал другого: «Генерал, что мне делать с ружьем?» или «Генерал, что мне делать с лошадью?». Началась суета… и прошло немного времени, как неприятель смекнул, что что-то не совсем ладно.
Кто-то из английских офицеров вдруг приказал повернуть назад.
Но нам все-таки удалось обезоружить 200 англичан и отобрать их обоз, состоявший из 117 возов и 5 орудий, оставленных на берегу реки, в 100 шагах от нас. Кроме того, еще два орудия были брошены в 300 шагах от нас.
Англичане отступили на расстояние 1300 метров к станции, лежавшей на линии Деветсдорп — Блумфонтейн и только что отстроенной перед войной. Мы открыли по ним сильный огонь.
Строения защищали неприятеля. Не думал я, что, подавая голос в фольксраде за постройку этих зданий, буду иметь дело с неприятелем как раз у этих зданий и что они послужат врагу защитой против меня же.
Англичане пытались спасти свои 5 орудий, но это оказалось совершенно невозможным. Но два других, брошенных дальше от нас, они успели увезти. Их-то они и поставили позади строений и сильно осыпали нас гранатами и картечью. Наши бюргеры смело обстреливали их, в то время как они бежали к зданиям, и тут положили много убитых и раненых. Добежав до защиты, англичане попрятались за строения, улегшись на землю вправо и влево от станции, и стали в свою очередь обстреливать нас.
Наши 1150 бюргеров, стоявшие к востоку от реки Моддер, поспешили к нам на выручку; но, к несчастью, они взяли переход слишком вправо, где вода вследствие запруды стояла так высоко, что они не могли переправиться на другую сторону. Тогда им пришлось окольною дорогою идти еще 3 мили по оврагам и откосам вверх по реке. Наконец, они подошли к крутому обрыву реки и опять не могли идти дальше. Им ничего больше не оставалось, как тем же путем возвратиться и перейти брод у плотины. В течение этого времени генерал Бродвуд имел целых три часа для обстреливания нас со стороны станционных зданий. Англичане палили жестоко; но, к счастью, наши позиции у реки были так хороши, что мы так же жестоко могли отстреливаться. Мы потеряли всего двоих убитыми, да и тех случайно.
Когда подошли наши подкрепления, переправившиеся через реку Моддер, то генерал Бродвуд уже не мог удержаться на месте, он приказал бросить позиции, и англичане пустились вправо и влево мимо меня через Коорнспрейт. Мы безостановочно стреляли по ним и снова взяли многих в плен. Если бы у меня было более людей, то я мог бы переловить здесь всех бежавших мимо меня, но с 350 бюргерами было трудно поймать более чем 2000 человек.
Бюргеры, находившиеся у реки Моддер, докончили сражение, напав на неприятеля и заставив его обратиться в бегство.
Великолепно дрались мои бюргеры; более неустрашимыми я их еще до сих пор не видел, особенно в тот момент, когда вся огромная масса англичан хлынула целым потоком прямо на нас. Спокойно, хладнокровно и решительно обходились они с солдатами, отбирая у них оружие. Это сражение послужило для меня новым доказательством храбрости африканца, равной которой, по моему мнению, не найдется нигде.
У нас был тяжело ранен комманданта Герт ван-дер-Мерве, к счастью потом выздоровевший. Кроме него, было еще четверо раненых и трое убитых. О потерях англичан нам некогда было справляться, но, по их собственным показаниям, они потеряли в этот раз 350 убитыми и ранеными. Мы взяли в плен 480 человек, исключая черных. В наши руки попало также 7 орудий и 170 повозок.
После этого сражения мне пришлось употребить много усилий, чтобы снова привести все в порядок. Многие из лошадей, находившихся при орудиях, были убиты точно так же, как многие быки и ослы, везшие повозки. Повозки тоже находились после такой трепки в полной неисправности. А между тем каждую минуту можно было ожидать нападения со стороны Блумфонтейна. Но подкрепления оттуда пока еще не показывались. И только значительно позднее, когда бюргеры перестали преследовать неприятеля, около 12 часов, показалась небольшая часть конницы, но почему-то не двинулась дальше того места, где она появилась[23].