Война демонов
Шрифт:
Своей новой подруге Руте он снял на постоялом дворе Дулея Кривого лучшую комнату.
Каждую ночь Лагин выходил на охоту. Благодаря сверхчеловеческой выносливости он легко проходил за ночь по тридцать-сорок верст в поисках добычи, совершенно при этом не уставая.
Чаще всего добычей его становились шальные девки, продававшие проезжим купцам свою красоту и молодость за серебро и медь. Выпив из девки кровь, Лагин бросал мертвое тело в реку или в лесной овраг.
Однажды в безлунную ночь Лагин вышел на большак
Четверо купцов спали у тлеющего костра в окружении четырех пустых подвод. Лагин взглянул на мясистые шеи купцов и почувствовал голод.
Не привыкнув медлить, он шагнул вперед и вдруг увидел еще одного мужика. Тот вышел из-за дерева, завязывая веревку на мотне, и изумленно уставился на Лагина.
– Ты кто? – спросил мужик, не успев еще даже испугаться.
– Я твоя смерть, – тихо сказал Лагин и, вытянув руки, шагнул к мужику, намереваясь свернуть ему шею.
Но мужик повел себя странно. Ужас не сковал его и не заставил броситься прочь. Вместо этого он молниеносно выхватил из-за пояса кинжал и вонзил его Лагину в живот.
Острая боль заставила ученого мужа содрогнуться. Голова его затуманилась, и он понял, что падает. «Значит, я смертен», – успел подумать Лагин, и мысль эта не показалась ему страшной.
В следующее мгновение мир померк в его глазах. Но слух по-прежнему был при нем.
– Кого это ты уложил, Пакомил? – услышал Лагин сипловатый мужской голос.
– Не знаю, – ответил другой. – Верно, разбойник.
– Как пить дать, разбойник. Разбойники редко шалят поодиночке, нужно держать ухо востро. А чего ж он на тебя пошел, охоронец?
– Видать, спутал меня с купцом. Не увидел в темноте, что я при оружии.
Последовала пауза, а потом сиплый голос потребовал:
– Добей его.
– Да он уж мертвый, – возразил Пакомил.
– Все равно добей. Отрежь башку, чтоб не превратился в упыря.
– Так ведь до Гиблого места далеко.
– Все равно. Мало ли. Возьми мой тесак – он из белого железа.
Охоронец взял тесак, присел рядом с убитым разбойником, поплевал на ладони, крепко обхватил рукоять тесака и размахнулся, намереваясь отрубить мертвому разбойнику голову.
И вдруг из зарослей можжевельника вырвалась темная тень. В следующее мгновение Пакомил рухнул на траву с разорванным горлом. Второй охоронец вскрикнул и упал на колени. Из его пробитой головы ударил фонтан крови.
Купцы проснулись и подняли с травы взлохмаченные головы. Темная тень пронеслась над ними, и все четыре купца раскрыли рты и, схватившись за шеи, забулькали кровью.
Лагин открыл глаза, сел на траве и тряхнул головой.
– Я жив? – недоуменно спросил он.
– Да! – сказала Рута. Она обхватила Лагина ладонями за щеки и поцеловала его в губы.
Лагин поморщился и отстранил девчонку. Затем взглянул на мертвые тела. Брови его удивленно приподнялись.
– Это сделала ты? – недоверчиво спросил он.
– Да!
– Господи Иисусе… – Божье имя горячим углем прокатилось по гортани и языку Лагина, и он закашлялся. – Зачем?.. Зачем ты это сделала?
– Они хотели тебя убить, – просто ответила Рута.
Лагин взглянул на перепачканное кровью лицо девочки и содрогнулся.
– Неужели… – Он сорвался на хрип. – Неужели это я сотворил с тобой такое, Рута?
– Я была упырем, а ты снова сделал меня человеком.
Лагин посмотрел на девочку с горечью.
– Ты не человек, – сказал он. – И не упырь. Ты гораздо страшнее.
– Кто же я?
– В Болгарском царстве таких, как мы, называют стригоями.
Рута улыбнулась:
– Пусть будет так. Мне не важно.
– А что важно? Что для тебя важно, Рута?
– Чтобы мы с тобой всегда были вместе! – ответила девушка. Она выпрямилась и деловито проговорила: – Нужно сбросить товар в реку. Тогда подумают на разбойников, и нас никто не будет искать.
Лагин поднялся на ноги, потрогал шрам на груди и глухо проговорил:
– Колдунья превратила меня в стригоя. Дорого бы я отдал, чтобы узнать, зачем ей это понадобилось.
Глава вторая
В то время как Глеб-Первоход беседовал в кружале с Лагиным, в гиблом городе Кишене собрался совет. Но то был не совет людей, в совет нелюдей.
Огромные камни подклета, в котором сошлись вожди нелюдей, влажные, замшелые, напоминали черепа древних чудовищ.
Уродов было десятка два. Здесь находились только самые сильные из них. У одной из стен стоял грубо сколоченный стол, и на нем горела неуклюжая свеча, слепленная из куска лосиного жира.
Многие из присутствующих плохо владели языком, но они хорошо понимали, о чем идет речь, и отлично изъяснялись при помощи знаков.
Слово взял Бычеголов. За спиной гиганта стояла, сложив руки на груди, Диона. В отличие от прочих нелюдей, она не была уродлива, и некоторые из присутствующих поглядывали на нее косо. Слишком уж много человеческого оставалось в этой девушке.
– Люди никогда не оставят нас в покое! – говорил Бычеголов, яростно и громко. – Скоро они придут в Кишень и перебьют нас всех!
– Люди ходят там, где им вздумается, – возразил Бычеголову главный вождь Азран, рослый, мускулистый, с уродливым львиным лицом и косматой седой гривой волос.
– Но это наша земля! – прорычал в ответ Бычеголов.
Азран сдвинул брови.
– Да, это наша земля. И мы не должны покидать ее.
Бычеголов глянул на Азрана исподлобья, и во взгляде этом полыхал гнев.