Война двух королев
Шрифт:
"Слишком рано", - вскрикнула Исбет, и ее страх - ее ужас - был так же силен, как и ее горе, и пролился на меня дождем горького льда. Она споткнулась о тело даккая и прижалась к алтарю, на котором лежал Малек. "Что ты сделала?"
Я почувствовала, что поднимаюсь, когда тела Ривера и Малика выплыли из луж крови, моя голова запрокинулась назад. А потом все остановилось. Ветер. Стоны. Мое сердце. Единственным движением был Нектас, который летел вниз по длине Восхода, оставляя за собой волну огня, подпитываемого сущностью. Мои пальцы растопырились по бокам.
Я дала волю своей
Звук ударил в воздух, как ударная волна, раскалывая камень и опрокидывая недавно укоренившиеся кровавые деревья. Кастил повернулся, пытаясь заслонить Киерана, но в этом не было нужды. Они не пострадали бы, пока моя ярость бушевала над нами, разрывая небо. Пошел дождь, кроваво-красный и проливной.
И окончательный.
Миллисент медленно села, ее бледные глаза расширились, когда из дыма выбежали даккаи - два, потом четыре и пять, их когти выбивали куски камня. Я повернула голову в их сторону, и все. Даккаи просто исчезли в середине бега или прыжка, уничтоженные одним лишь взглядом. От них ничего не осталось. Даже пепла не осталось, когда волна энергии распространилась, настигая оставшихся даккаев и ревенантов, превращая их в пыль.
Кровавый дождь прекратился, и ни одна капля не коснулась меня, когда я снова обратила свое внимание на Исбет.
"Ты." В одном этом слове было столько силы, столько едва сдерживаемого насилия, что по позвоночнику пробежала холодная дрожь. Потому что это была я... и это также была Серафина. Ее сущность - ее сознание - двигалось во мне.
"Слишком поздно", - сказала Исбет. И я почувствовала, что это одновременно и так, и не так. Она провела рукой по окровавленному лицу. "Все уже было сделано".
"Она знала, что ты замышляла", - сказала я ей. "Она видела это во сне. Видела все".
Ужас Исбет задушил меня, когда она покачала головой. "Тогда она должна знать, что я сделала это ради Малека. Это все ради ее сына и внука, которых они забрали у меня!"
"Все это было напрасно". Я подняла руку, и тело Исбет напряглось, ее рот открылся, но не издал ни звука. Никаких слов. Ничего. Облака сгустились еще больше, и она поднялась, зависнув в нескольких футах над землей. "Это любовь создала тебя. Она бы простила Малека за то, что он сделал, создав тебя. Но твоя ненависть? Твоя скорбь? Твоя жажда мести? Она разложила твой разум сильнее, чем это могла бы сделать кровь бога. То, чем ты стала - то, что ты принесла в королевства - не спасет тебя".
Правая рука Исбет дернулась назад. Треск кости был громким, а вспышка боли, которую я почувствовала, была раскаленной.
"То, что ты сотворила и принесла в эти королевства, не исцелит тебя и не избавит от боли", - сказала я, и ее вторая рука дрогнула. "Это не принесет тебе ни славы, ни мира, ни любви".
Левая и правая ноги Исбет сломались в колене, и я впитала боль, позволив ей стать частью меня.
"И за то, что ты сделала с теми, кто принадлежит к ее крови, ты будешь стерта", - провозгласила я. Кровь сочилась из глаз Исбет. Ее носа. Изо рта. "Ничто о тебе не будет записано в истории, которую еще предстоит написать. Ты не будешь известна ни за те деяния, которые совершила как смертная, ни за твое бесславие как королевы. Ты недостойна памяти".
Позвоночник Исбет сломался. Верхняя часть ее тела отклонилась назад, и боль... она была абсолютной.
Внезапное осознание давило на меня. Пробуждение. Оно отозвалось эхом не в этом царстве, а в Илизеуме и в глубине Города Богов, когда Нектас приземлился позади меня. Присутствие наполнило меня, и когда я заговорила, это был голос истинной Перворожденной Жизни. "Когда-то меня учили, что все существа достойны почетной и быстрой смерти. Я больше не верю в это. Ибо твоя смерть будет бесчестной и бесконечной. Никтос ожидает начала твоей вечности в Бездне".
Присутствие отступило от меня, когда крылья Нектаса расправились, развеяв прах тех, кто был уничтожен. В последующие секунды я чувствовала лишь противоположности. Апатия и печаль. Ненависть и любовь. Облегчение и ужас. Я жалела стоящую передо мной разбитую женщину, которая была сломлена давным-давно. Я ненавидела то, во что она позволила себе превратиться.
Исбет никогда не была матерью, но я... я когда-то любила ее, а она любила меня по-своему, извращенно. Это что-то значило.
Но этого было недостаточно.
Я опустила руку, и на коже Исбет появились точки крови. Ее поры кровоточили. Я дрожала, глядя, как трескается и отслаивается ее плоть, как рвутся мышцы и связки, как трещат кости и падают волосы, больше не прикрепленные к коже.
"Не смотри", - услышала я слова Кастила, когда он пытался дотянуться до меня. "Закрой глаза. Не..."
Но я смотрела.
Я заставила себя смотреть, как моя мать, Кровавая Королева, испустила последний вздох. Я заставляла себя смотреть, пока Исбет больше не было - пока эфир не рухнул у меня из рук.
ГЛАВА 50
Медленно я осознала мягкое прикосновение к своей щеке. Пальцы провели по изгибу челюсти и под губами. Рука, гладящая мои волосы. Голос. Голоса. Два выделялись сильнее всего.
"Поппи", - звал один.
"Открой глаза, моя королева", - сказал другой - просительно, по-настоящему, и я никогда не смогла бы ему отказать.
Мои глаза распахнулись, встретившись с глазами цвета меда, обрамленными густой бахромой ресниц. Он. Мой муж и король. Моя сердечная пара. Мое все. Кровь залила его лицо, запятнала волосы, но кожа под ней была без пятен, сочная и теплая. Его пальцы были теплыми на коже под моими губами. "Кас".
Кастил издал грубый звук, который казался чем-то средним между смехом и стоном, и он исходил откуда-то из глубины его души. Он опустил губы к моему лбу. "Королева".
Я подняла руку и коснулась его челюсти. Он вздрогнул, прижавшись губами к моему лбу. Медленно я осознала, что моя голова лежит у него на коленях, но не его рука обхватила мою шею и не его ладонь лежала на моей щеке. Кастил поднял голову, и мой взгляд переместился на глаза оттенка зимы.
Киеран улыбнулся мне, проведя большим пальцем по моей щеке. "Приятно, что ты решила присоединиться к нам".