Война Иллеарта

Дональдсон Стивен Ридер

Когда этот день подошел к концу, Трой был уже в состоянии все более и более сосредоточиваться на своей марширующей армии. Проблемы марша начали переполнять его сознание. Где вдоль линии марша расположены селения, в которых можно в достаточной мере запастись пищей для воинов? Смогла ли Первый Хафт Аморин сохранить темп? Такие заботы давали ему возможность хоть на время избавиться от предчувствия, от ноющего чувства потери. Он становился другим человеком в меньшей степени необычным слепым чужаком в Стране, и большей степени — вомарком Боевой Стражи Твердыни Лордов. Эта перемена успокаивала его. Он чувствовал себя более удобно в этом своем качестве.

Ему хотелось спешить, но он сопротивлялся

искушению, потому что желал сделать эту часть поездки как можно более легкой для ранихина.

Спокойным темпом до конца этого дня, восьмого с тех пор, как они покинули Ревлстон, он, Лорд Морэм и Стражи Крови оставляли за собой вновь пышущий здоровьем Тротгард. Даже таким темпом, при котором они покрывали не более семнадцати лиг в день, земли, через которые они скакали, изменялись очень быстро. К востоку и юго-востоку от них были более суровые земли Центральных Равнин. В этом широком районе строгая скала Земли казалась более основательно покрытой на поверхности почвой, чем в Тротгарде. Равнины поддерживали жизнь без заботы об этом, и люди, проживающие на них, были более стойкими и выносливыми.

Большинство женщин и мужчин, составлявших Боевую Стражу, были родом из поселений Центральных Равнин. Это было традицией — и на хороших основаниях. Во всех великих войнах Страны армии Презирающего пробивались через Центральные Равнины, чтобы достигнуть Ревлстона. Таким образом, равнины вынесли много бед из-за преступных намерений Лорда Фаула. Люди равнин помнили это и посылали своих сынов и дочерей в лосраат изучать боевое учение.

Когда этим вечером был объявлен привал, Трой был под впечатлением тревожного осознания того, в какой степени его воины зависят от него лично. Их дома и семьи были под милосердием его успеха или поражения. Под его командованием они были вынуждены проходить через медленный ад этого ускоренного марша.

И он знал, что война уже начнется примерно где-то в течение следующего дня. К этому времени авангард армии Лорда Фаула достигнет западного конца долины Мифиль и встретит хилтмарка Кеана и Лордов Каллендрилла и Вереминта. Он был уверен в этом. Не позднее, чем вечером девятого дня. Затем мужчины и женщины начнут умирать — его воины. Начнут умирать Стражи Крови. Он хотел быть с ним, хотел сохранить их живым, но сделать этого он не мог. И марш к Роковому Отступлению будет продолжаться и продолжаться, подавляя дух Боевой Стражи как жернов безжалостной нужды. Трой вытянулся под одеялом и прижал свое лицо к земле, как если бы это было единственным способом сохранить свое душевное равновесие. Он провел большую часть ночи, оценивая каждую грань своего плана боя, пытаясь увериться в том, что он не сделал каких-либо ошибок.

На следующее утро он был полон настойчивости и спешки, и заметил, что как только он забывался, то начинал торопить шаг Мехрила. Поэтому он обратился к Морэму и попросил Лорда поговорить с ним, чтобы отвлечь его.

В ответ Лорд медленно вошел в певучий, полупесенный тон и начал рассказывать Трою о различных легендарных и просто важных частях Страны, которые лежали между ними и Роковым Отступлением. В частности, он рассказал несколько древних историй о Всеедином Лесе, могущественные дерева которого покрывали Страну во времена задолго до Берека Полурукого, с его Защитниками Леса и жестокими врагами, Опустошителями. Много веков назад, когда деревья еще не были погружены " их нынешнюю дрему, сказал он, Защитники Леса лелеяли их сознание и вели свою войну против мокши, туриа и самадхи. Но сейчас, если старые легенды рассказывают правдиво, в Стране уже нет остатков духа Всеединого Леса, а также Защитников Леса, кроме мрачных деревьев Дремучего Удушителя и Сиройла Вейлвуда. И никто из тех, кто заходит в Дремучий Удушитель, для блага или во зло, никогда не возвращается.

Этот темный лес лежал недалеко от линии марша Боевой Стражи, за Последними Холмами.

Затем Трой поговорил немного о себе и его восприятии Страны. Он чувствовал себя близким Морэму, и это позволяло ему обсуждать поступки Высокого Лорда Елены, олицетворявшей его чувства к Стране. Постепенно он смягчился, вновь обрел свою способность сказать себе: Это не важно, кто вызвал меня. Я тот, кто я есть. И я собираюсь оправдать это.

Поэтому он был не просто удивлен, когда он и Морэм достигли боевого марша воинов уже к полудню. Он был потрясен.

Боевая Стража почти на половину дня отставала от расписания.

Воины встретили его приветственными возгласами, которые обратились в тишину, как только они поняли, что Высокий Лорд не с ним. Но Трой проигнорировал это. Подскакав прямо к Первому Хафту Аморин, он рявкнул:

— Ты медлишь! Ускорь барабанный бой! Такими темпами мы прибудем ровно на полтора дня слишком поздно.

Радость от встречи на лице Аморин сменилась досадой, и она помчалась прочь, прямиком к барабанщикам. С широким, зримым стоном боли воины ускорили свои шаги, поспешая в соответствии с требованиями барабанного боя до тех пор, пока почти не бежали. Затем вомарк Трой промчался вдоль и поперек их шеренг подобно цепу, усиливая новый ритм своим сердитым присутствием. Когда он нашел один Боевой Дозор, следующий чуть медленнее, он закричал в лицо молодого барабанщика:

— Ради Бога! Я не собираюсь проигрывать эту войну из-за тебя! — Он отхлопывал такт на ухо пристыженного вохафта до тех пор, пока барабанщик его в точности не повторил.

Только после того, как гнев его стих, он понаблюдал, что сделали девять дней тяжелого марша с Боевой Стражей. И пожалел, что не мог уже отречься от своей грубости. Воины жестоко страдали. Почти все они как-нибудь прихрамывали, неровно толкая себя вперед против ноющей боли режущих и стонущих мускулов и костей, синяков. Многие настолько устали, что даже перестали потеть, и перегретая испарина их лиц была облеплена пылью, придающей им желтый и безумный вид. У многих были кровотечения на плечах из-за трения о них ремней их снаряжения. Несмотря на их упорство, они шли неровно, как будто с трудом помнили свое расположение в шеренгах, которое было установлено в девяноста лигах ранее в Ревлвуде. И они отставали от расписания. Они были все еще в ста восьмидесяти лигах от Рокового Отступления.

К тому времени как они, шатаясь и затрудненно дыша, прервали движение для ночного привала, Трой был почти взбешен, ища пути помочь им.

Он чувствовал, что голой решимости будет для этого недостаточно.

Как только сопровождающие хайербренды и гравлингасы разожгли костры, Лорд Морэм отправился сделать то, что мог для Боевой Стражи. Он ходил от Боевого Дозора к Боевому Дозору, помогая поварам. В каждой кастрюле его голубой огонь производил какой-то эффект в еде, улучшал ее, увеличивал ее способность возвращать здоровье и жизнеспособность.

И когда еда была готова, он прошел через всю Боевую Стражу, распространяя бальзам своего присутствия — разговаривал с воинами, помогая им с их синяками и повязками, шутил с теми, кто мог собрать силы смеяться.

Пока Морэм был занят этим, Трой собрал всех своих офицеров — хафтов и вохафтов. Объяснив причины отсутствия Высокого Лорда Елены, он вернулся к проблемам марша. Болезненно напомнил обстоятельства, которые сделали это тяжкое испытание таким крайне необходимым, таким болезненно необходимым. Потом он перешел к более мелким деталям. Он организовал расписание движения жестяных кувшинов с водой так, чтобы они непрерывно сновали через все шеренги для помощи перегревшимся воинам.