Война Калибана
Шрифт:
— Извиняюсь, — сказал Амос. — Запаниковал. Сейчас открою…
— Нет! — заорал Холден. — Оставь чертов люк в покое. Меня теперь зажало между двумя ящиками. А дверь, того гляди, перережет мне кабель. Только не хватало застрять здесь без связи!
Как только шлюз закрылся, монстр переместился к переборке машинного зала и опять свернулся калачиком. В ранах, оставленных выстрелами Холдена, пульсировало что-то влажное.
— Я его вижу, кэп, — сказал Алекс. — Если ударю по газам, думаю, выбью его прямо в люк.
— Нет! — хором отозвались Наоми и Амос.
— Нет, — повторила Наоми. — Ты что, не видишь этих ящиков на капитане? Перегрузка ему все кости переломает, а то и выбросит в люк.
— Точно, — поддержал Амос, — твой план убьет кэпа. Отменяется.
Несколько минут Холден слушал споры команды о способах спасения капитана, наблюдая в то же время за свернувшимся у переборки и, похоже, опять уснувшим созданием.
Наконец он оборвал дискуссию:
— Ну вот что. Перегрузка в данный момент наверняка размажет меня в лепешку, но это еще не значит, что план негодный.
Новый голос в наушниках шлема донесся будто из иного мира. Холден даже не сразу узнал ботаника.
— Интересно… — сказал Пракс.
Глава 27
Пракс
Как умирал Эрос, видели все. Станция была превращена в площадку для лабораторного опыта, и каждая перемена, смерть или превращение улавливались, записывались и потоком стекались в Сеть. То, что пытались замолчать правительства Марса и Земли, вышло на свет через несколько недель или месяцев. Восприятие зависело не столько от содержания передач, сколько от самих зрителей. Для одних это были новости, для других улики. Многие — Пракс предпочел бы не знать, насколько многие, — смотрели на это как на роскошное шоу, наравне с произведениями Басби Беркли.
Пракс тоже смотрел, вместе со всеми сотрудниками. Для него это была загадка, вызов. Все усилия приложить известные законы биологии к действиям протомолекулы оказывались большей частью бесплодными. Отдельные подробности казались мучительно знакомыми: спиральные завитки напоминали раковины наутилусов, тепловая картина зараженных тел почти точно соответствовала симптомам определенных геморрагических лихорадок — но все вместе не складывалось.
Безусловно, кто-то где-то получал гранты на исследования случившегося, но у Пракса была своя работа. Соевые бобы не могли ждать, и он вернулся к ним. Жизнь продолжалась. Загадка Эроса не превратилась для него в манию, а осталась известной проблемой, решить которую предстояло другим.
Зависнув в невесомости рубки над свободным постом, Пракс вглядывался в изображение с камер наблюдения. Существо тянулось к капитану Холдену, и тот стрелял, стрелял, стрелял в него. Пракс видел волокнистые выбросы из спины существа. Они, собственно, были ему знакомы — по передачам с Эроса.
Монстр закувыркался. Морфологически он не слишком отличался от человека. Одна голова, две руки, две ноги. Никаких автономных структур, никаких дополнительных конечностей или грудных клеток, перестроенных для иного использования.
Наоми ахнула. Странно было слышать настоящий звук, разнесшийся в настоящем воздухе, а не переданный по каналу связи. В этом Праксу почудилась несколько смутившая его интимность, но сейчас важнее было другое. Мозги стали словно ватными, ворсинки мыслей цеплялись друг за друга. Он знал это ощущение: так зарождалась новая, еще не осознанная мысль.
— Меня тут прижало, — сказал Холден. — Ты бы отключил крепления у этой коробки.
Существо вылетело в дальний конец грузового отсека. Пока Амос пробирался внутрь, оно закрепилось одной рукой, а другой швырнуло большущий ящик. Даже при плохом разрешении картинки Пракс видел его мощные, неестественно раздутые дельтовидные и трапециевидные мышцы. Чем бы там ни было это существо, оно создавалось с иными целями, нежели произведения Эроса. Та же технология, но иное применение. Ватный кокон развернулся.
— Нет! Оставь чертов люк в покое. Меня теперь зажало между двумя ящиками.
Существо вернулось к переборке, почти на прежнее место, и улеглось там. Раны на его теле явно пульсировали. Но нельзя было сказать, что оно лежало. При выключенных двигателях гравитация, способная притянуть его к переборке, отсутствовала. Должна быть другая причина для выбора того же места.
— Нет! — сказала Наоми. Она держалась за опорные кольца по краям приборной панели и была мертвенно бледна. — Ты что, не видишь этих ящиков на капитане? Перегрузка ему все кости переломает, а то и выбросит в люк.
— Точно, — по связи поддержал ее Амос, твой план убьет кэпа. Отменяется.
Немного спустя Холден оборвал их спор:
— Ну вот что. Перегрузка в данный момент наверняка размажет меня в лепешку, но это еще не значит, что план негодный.
Существо у перегородки шевельнулось. Совсем слабо, но шевельнулось. Пракс дал максимальное увеличение. Одна тяжелая когтистая лапа — когтистая, однако с человеческими пятью пальцами, с противостоящим большим цеплялась за переборку, а другая рвала ее. Первый слой ткань и изоляция — сходил эластичными лентами. Содрав его, существо атаковало армированную сталь. Крошечные металлически стружки поплыли в пустоте, взблескивая звездами в лучах света. Зачем это оно? Если пытается повредить корабль, есть более простые способы. Или оно хочет прорыть ход сквозь перегородку, дотянуться до чего-то, идет на некий сигнал?
Ватный кокон лопнул, словно семя, выпустив бледный корешок мысли. Пракс поймал себя на том, что улыбается.
— Интересно…
— Что такое, док? — спросил Амос, и Пракс понял, что заговорил вслух.
— Мм, — протянул он, подбирал слова для объяснения. — Он стремится на градиент радиации. Я хочу сказать: та версия протомолекулы, что на Эросе, питалась радиацией, и можно предположить, что эта тоже…
— «Эта»? — повторил Амос. — Что «эта»?
— Эта версия. Я имею в виду, она явно перестроена так, чтобы ограничить изменчивость. Тело «хозяина» осталось почти прежним. Несомненно, у него есть свой механизм стабилизации, и оно, по-видимому, нуждается в источнике излучения.
— С чего бы, док? — сдерживаясь, проговорил Амос. — С чего ты взял, что ему нужна радиация?
— А с того, — объяснил Пракс, — что с отключенными двигателями реактор перешел на пониженный режим, и теперь существо пытается докопаться до сердечника.