Война кротов
Шрифт:
Лицо Фиделя, и так бледное от потери крови, стало цвета молока.
Лектор пообещал не дать пище сдохнуть, пока та не пройдёт через все муки ада.
– Ладно… Убери людоеда… Скажу…
Святошинец кивнул нигерийцу, чтобы тот пока не отсвечивал.
– Не хотел говорить, но ты… Ты меня заставил, малыш… И теперь тебе придётся с этим жить… Сам виноват…
– Не тяни, – оборвал его Сайгон. – У тебя не так уж много времени.
– Я взял эту губную гармошку у одного человека. Когда-то его звали Николай Ким.
Сайгон вздрогнул. Он
– Где это было? Когда?! – Сердце готово было выпрыгнуть из груди от волнения. Сайгон почему-то верил каждому слову умирающего Фиделя, как самому себе.
– На Петровке, станция такая. А потом Николай принял другое имя… Он умер, как умер весь старый мир, вместе с Гагариным и квантовой физикой, – прошептал Фидель. И протянул Сайгону маленькую затёртую фотографию.
С цветной картинки на Сайгона смотрела его собственная мать, ещё совсем молодая. Рядом, обнимая её за талию, стоял мужчина, очень похожий на Фиделя. Мужчину за шею обхватил маленький Серёжа Ким, года четыре ему тут, не больше. Мать улыбалась, просто лучилась счастьем. Она положила голову мужчине на плечо.
А ведь это точно Фидель. Только моложе лет на тридцать.
Фидель и есть его отец?!..
Слёзы текли по лицу Сайгона. Он слышал, как Светка велела амазонкам и Лектору ждать в сторонке и не мешать.
Фидель – его отец… Отец!!!
– Ты… ты мой отец?
– Я был твоим отцом. Но того человека давно нет. Твой отец умер.
А-а, ну как же, Сайгон помнит: отринуть суетное, забыть родню ради великой цели. Это проповедовал растаман… А что, если хорошенько покопаться в обломках, может, и Че жив, просто притаился и ждёт, пока его оставят наедине с его безумием?..
Глаза Фиделя – Николая Кима! – остекленели. Всё. Умер.
Святошинец опустился рядом с телом. Он не знал, что и думать, как быть. Слишком много всего навалилось сразу. Любовь к отцу – и ненависть к предателю, маньяку. Сайгон убил отца, которого столько лет мечтал найти. Или – убил сволочь, которая едва не утопила семью Сайгона, едва не уничтожила всё метро… Чем больше он думал об этом, тем глубже проваливался в отчаяние. Если бы в пистолете остался хоть один патрон, пуля уже продырявила бы висок.
– Не вздумай винить себя! – Светлана прижалась к мужу и протянула ему запорошенный пылью рюкзак. Его рюкзак. Затем – заляпанный машинным маслом колчан.
На этот раз Сайгон не стал ее гнать.
Он пнул ногой губную гармошку. Та затерялась среди обломков.
Фидель – отец! – сказал, что он с Петровки, а это Куренёвско-Красноармейская линия. Но ведь известно, что, кроме Святошинско-Броварской ветки, от киевского метро ничего не осталось. Двадцать лет не было вестей с зелёной и синей линий. Неужели они всё-таки уцелели?!..
Не о том думаешь, Серёженька. Честно, не о том. Просто прими к сведению: Петровка себе и Петровка. Сейчас надо действовать, а не размышлять.
– Эй, Лектор. Нужна твоя помощь, братишка. – Сайгон протянул нигерийцу нож и указал на тело отца: – Отрежь ему голову. Очень надо.
– Что?!..
– Что слышал.
Глава 26
Медуза горгона
Помните греческий миф о Медузе Горгоне?
Глупец, посмотревший в глаза чудовищу, превращался в камень. Примерно то же произошло с Крыгой, казацким атаманом, когда Сайгон кинул ему под ноги голову Фиделя.
…Над правой бровью темнела маленькая родинка, а щёку рассекал заметный шрам. Ямочка на подбородке. У Сайгона такая же…
– Этот человек… он обманул меня и едва не затопил метро. Он хотел, чтобы река хлынула в туннели и все погибли. Все. И ты, и я. Он ненавидел метро.
Гетман подобрался, усы встопорщились. Длиннющие казацкие усы. Сейчас он был похож на огромного волка, вдруг ставшего человеком.
– Почему ты рассказываешь мне об этом?
– Потому что он обманул и тебя, атаман. Ты проиграешь войну, альянс обречён на поражение. Вся ваша затея – провал! И ещё… Космос просил передать: не серчай на него, гетман, он в отказе.
Напряжённое сопение в ответ. Холёный ноготь, на зависть девушкам с Нивок, скользит по длинному усу. Ус мотается на палец.
– Выпьешь со мной? Водки? – Гетман хитро смотрит на Сайгона, ждёт правильного ответа.
Сайгон знает какого:
– Говорят, в Сечи делают отличную перцовку. Не откажусь, пан атаман. С пампушками в самый раз будет.
…Покидая Метро-Сечь, святошинец так и не понял, сумел он убедить Крыгу или нет. Ну да время покажет. Говорят, где казак прошёл, там двум караванщикам делать нечего.
А если дело имеешь с целым гетманом?..
За день до разговора с Крыгой пришлось побывать на Вокзальной.
– Слышь, браток, а Саид где?
Опять он здесь, и опять хочется раздеться и бегать по джунглям, потеряв рассудок. И как только урки переносят отупляющий запах дурмана? Иммунитет, не иначе.
Поговорив с местным отребьем, амазонки быстро решили вопрос прохождения Вокзальной. Светка посмеялась ещё: девчонкам так понравилось разгуливать в солнцезащитных очках, что линзы скоро прирастут к их глазам. Правда, в полумраке у блокпоста амазонки выглядели очень внушительно, хоть и рисковали оступиться и набить себе шишек.
Оружие, скупые фразы, дно общества… Американское кино о гангстерах. Сайгону вдруг захотелось в кинозал, и чтоб ему дали попкорн. В детстве ему нравилось ходить в кино… Он легко подавил это желание. Он – крот. А крот не вспоминает прошлого.
Легко ли?
Если честно – нет, нелегко. Нельзя забывать того, что было. Нельзя! Иначе всё повторится: и хорошее, и – главное! – плохое. Война, боль, беспредел – всё. И потому ради будущего нужно помнить прошлое.
– Чего? Саид? Ты попутал, да? Эй, ручной? – Татуированный по уши урка хохотнул, смачно затянувшись косяком.