Война Львов[СИ]

Сапожников Борис Владимирович

Они разошлись на положенное расстояние и Алек оказался на расстоянии от меня.

— Что ты творишь, Алек? — тихо спросил я его. — Зачем тебе это убийство?

— Затем, — отрезал он, обнажая шпагу, — я ни словом не солгал Елизавете. Сейчас я мщу всему роду Наглей за то, что они творили со страной и моим родом.

Он шагнул навстречу юному Уильяму, сделал быстрый выпад, от которого тот закрылся довольно неумело, что позволило Алеку молниеносно контратаковать, пронзив грудь последней надежде рода Наглей. Парнишка покачнулся с пятки на носок раз, другой, третий и рухнул навзничь.

Я отлично запомнил лицо королевы Елизаветы, искажённое гримасой нечеловеческого страдания. Она начала оседать на землю и если бы

маршал де Мон-Кан не подхватил её под локоть, так и упала бы прямо на тело сына.

Алек преспокойно вытер клинок шпаги платком и спрятал её в ножны.

Так закончилось долгая гражданская или, как её ещё называли, династическая война, получившая говорившее само за себя именование "Войны львов". У Наглей не осталось ни одного настоящего претендента на страндарский престол, кроме мало кем всерьёз воспринимаемого Роджера графа Руджмонта, внука герцога Аредина, дяди Уильяма V, некогда полновластного правителя Страндара. Однако и Руана, настоящего Золотого льва, на троне не было. Марлон предался безудержному пьянству и разврату, в его постели перебывали практически все фрейлины и прочие смазливые девицы из придворных, а после и вовсе горожанок. Последней его любовницей была дочь престонского купца. Но дело даже не в том, кто она была. Его величество имел несчастье всерьёз влюбиться в неё по-настоящему и даже приблизил её ко двору, а это уже было немыслимым поступком. Её величество, подрастерявшая за прошедшие годы большую часть красоты, просто исходила ядом, стоило ей хотя бы издалека увидеть новую пассию Марлона.

А страной правил всесильный дядя Генриетты, не знавший пределов в своей жадности. Он сделал Бенджамена командиром королевской гвардии, настроив против себя добрую половину страндарского рыцарства, почитавшего за честь служить там и считавшего предыдущего командира Роджера Хетфилда лучшим из лучших.

Все эти новости я узнавал с изрядным опозданием, потому что почти сразу после разгрома Елизаветы при Оттоне, уехал в родной Фарроушир. Там я принял пост командира графской дружины (может и не очень высокий для маршала Страндара, но мне большего и не нужно было) и теперь воевал — если можно было так сказать — не адрандцами или фиарийцами, а с родными страндарскими разбойниками. Да и это случалось не так часто, слишком уж боялись они дружины, возглавляемой не кем иным, как маршалом Страндара, победителем Орвика и соратником Александра Руана, которого многие считали последним истинным наследником Золотого льва. Это была мирная и спокойная жизнь, о которой я всегда мечтал с некоторых времён, не могу, правда, точно сказать с каких именно.

А время шло и шло своим чередом. В Таймском замке был убит Филипп герцог Максвелл, причём убит жестоко, неизвестные утопили его в бочке с вином. Особенно выяснять, кто виновен в этом страшном преступлении его величество не стал — слишком неприятен ему был родной брат — предатель. Елизавету выкупил за немалые деньги Эжен X и сломленная женщина нашла свой покой на родной земле. Вскоре смерть настигла и самого короля развратника, а ведь ему не было и сорока лет. И началась новая борьба за трон, которую многие посчитали продолжением Войны львов. Правда эта война разворачивалась не на полях сражений, а в тиши королевского дворца.

Глава 8

У меня возникло стойкое чувство, что однажды я уже видел нечто подобное когда-то. В ворота Тор-Фарроу въезжал длинный кортеж рыцарей под знаменем Руанов. Ничего хорошего от этого визита я не ожидал. Я спустился со стены во внутренний двор замка, встречая своего бывшего лучшего друга Александра Руана герцога Итаи. За прошедшие годы Алек сильно изменился — заострились черты лица, упражнения, которые он не прекратил до сих пор, сделали практически незаметными его физические недостатки, однако в глазах его поселился какой-то недобрый огонёк, знакомый

ещё по поединку с юным Уильямом Наглем. Этот новый Алек мне совершенно не нравился. Он спрыгнул с коня и без прежней живости и радости поздоровался сначала с Кристианом, а уж после со мной, как и предписывали правила приличий, на которые нам в своё время было плевать. Так было раньше, но не теперь.

Мы прошли в отцовский кабинет (странно, он уже столько дет принадлежит Кристиану, а я продолжаю думать о нём, исключительно как об отцовском) и завели разговор.

— Страндар лишился короля окончательно, — произнёс первым делом Алек. — Его не было давно, но теперь не осталось и того похотливого чучела на троне, каким был мой покойный брат. Креи правят страной самовластно, как Скрианы и Аредины во времена моего отца.

— Призываешь нас к открытому бунту, — без улыбки сказал мой брат, — как когда-то призывал моего отца — твой. История повторяется и мой ответ будет тем же. Фарроу служат Страндару, а не Руанам с Наглями или Креям.

— Никакого мятежа, милорд граф, — покачал головой Алек, — в Престоне идёт борьба за место регента. Пока им официально является Лайонел Крей, однако парламент ещё не принял акта о назначении его на эту должность. Так что его можно оставить с носом.

— Я бесконечно далёк от этих дрязг. — Брату стоило определённых усилий не сказать "грязных дрязг" — Пока в стране мир и покой — меня власть вполне устраивает.

— Я знаком с благоразумием рода Фарроу и их неизменной верностью Страндару и более рассчитываю своего давнего друга. — Он впервые прямо посмотрел мне в глаза, словно бросая вызов.

Не помню точно, что тогда ответил, но на этом разговоры о политике закончились. Я понял, что Алек приехал сюда за мной и только за мной, не рассчитывая на поддержку моего брата, в полной мере унаследовавшего отцовскую рассудительность.

Вечером того же дня у нас братом состоялась ещё одна, крайне эмоциональная беседа, невольно заставившая вспомнить мой последний разговор с отцом.

— Итак, ты побежишь за своим Алеком снова, — ехидно произнёс Кристиан, — наплевав на все традиции Фарроу. — Это был не вопрос, а заключение.

— Не побегу, брат, — покачал я головой, — но и оставаться в нашей глуши, когда такое твориться в Страндаре — это практически преступление.

— Предаёшь нас ради друга, — протянул брат, — видимо, ты так и не стал настоящим Фарроу, каким хотел тебя видеть отец.

— Не стану отвечать тебе, как когда-то отцу, не хочу так смертельно обижать. Ну да ладно, вот только Алек сильно изменился и меняется не в лучшую сторону, Сейчас же он рвётся к власти любыми способами и от этого, быть может, будет зависеть каким станет следующий реальный правитель Страндара.

— Я надеюсь только на одно, — задумчиво протянул брат, — что ты сейчас говоришь правду, а не то, в чём сам хочешь убедить себя.

И что самое неприятное, у меня до сих пор нет твёрдой уверенности в том, какие именно мотивы двигали мною тогда. Но как бы то ни было, утром следующего дня я уехал из Тор-Фарроу в свите герцога Итаи, официально — на похороны его величества Марлона Руана.

В Престон мы въехали утром того дня, когда должны были эти похороны состояться. Однако первым делом мы отправились не к королевскому склепу, а в некое неприметное поместьице неподалёку от места упокоения места упокоения нескольких поколений страндарских королей, от первых Фолксов до Уильяма V Нагля, который не смотря ни на что всё же был коронованным королём Страндара в отличие от его несчастного сына, похороненного где-то в окрестностях Оттона. В поместье нас ожидала набольшая группа гвардейцев во главе с Роджером Хетфилдом, хоть и отстранённым от поста командира, но гвардии не покинувшего. Они коротко переговорили и двинулись к выходу, положив руки на рукоятки мечей и шпаг. А мне оставалось только гадать — устроят они бой прямо в склепе или нет?