Война мага. Том 3: Эндшпиль (с иллюстрациями)
Шрифт:
– С того времени, как Неясыть, бежав из Арвеста, пробирался через ваш лес, минуло немало времени, – напомнил Анэто. – Многое могло измениться.
– «Анналы Тьмы» рисовали Разрушителя совсем не так, – вступилась Соэльди. – Даже если вспомнить Эгест и последующий прорыв Тьмы – настоящей Тьмы, я имею в виду.
– Скорее уж просто «истребительного Зла», – поправила нарнийку Вейде. – Тот прорыв был просто скопищем голодных тварей, тупых и нерассуждающих. За ними не стояло ничего, кроме…
– Гораздо интереснее, кто встал против них, – заметил Шоар. – У нас тоже неплохие осведомители, Вейде.
Вейде отвернулась.
– Кто бы ни справился с прорвавшимися, Эгесту удалось отбиться. Те же маги, те же инквизиторы… когда сражение уже закончилось. Я всё-таки позволю себе настаивать. Когда против нас и Спаситель, и Салладорец, бросать некроманта, оставлять его одного – преступное небрежение. Как, кстати, и класть немногочисленных сторонников в тщетной попытке взять Святой город. Ведь инквизиторы, как бы парадоксально это ни прозвучало, по-своему тоже полезны.
– Полезны? – вскинулся Анэто, враз утратив всю выдержку.
– Да, мой дорогой маг, полезны. Как не слишком приятные глазу насекомые-могильщики, пожиратели па-Дали, не дающие распространяться заразе. Вы забыли, что тут говорилось о Спасителе?
– Не забыл! Ни единого слова! И я…
– Инквизиция, – властно перебила Вейде, – в своём роде тоже такой вот жук-могильщик, ну или навозник, кому что больше нравится. Не стану скромничать, мне удалось немало разузнать о том, что же станет причиной Второго пришествия, и одно могу сказать определённо: «грехи» простых, «чёрных» сословий тоже играют роль. Чем тяжелее они, эти проступки, чем сильнее осуждаются они, тем больше и сильнее становится неосознанный призыв: «Прииди, Господи, и рассуди нас. Положи конец отвратному попранию закона», чем бы этот «закон» ни являлся – запретом на… гм… прелюбодеяние вне «уз брака» или неумеренности в потреблении горячительных зелий. Много всего должно сойтись воедино, чтобы Спаситель действительно получил власть над Эвиалом, но ничем нельзя пренебрегать. Короче, я хочу сказать – Инквизиция по-своему тоже защищает наш мир, даже сама того не желая. Воевать сейчас со всеми святыми братьями – не нужно и даже вредно.
– Мы без толку тратим время, – с досадой бросил Анэто, не желая вслух признавать поражения. – Вспомнили массу всего, но ничего конкретного. Как противостоять Спасителю? Где искать Салладорца – он ведь, кстати, пока ещё ничем себя не проявил.
– Когда проявит, поздно будет, – посулил Шоар.
– Всё равно. – Анэто покачал головой. – Я предлагал хоть что-то определённое. Инквизиция в открытую выступила против магов. Этлау – страшная угроза, и он сейчас наверняка в Аркине. Нанести один удар и…
– И героически погибнуть под стенами Святого города?! – прошипела Вейде, в свою очередь теряя терпение. – И оставить Ордос с Волшебным Двором без предводительства?! Мне стыдно за Белый Совет, если его глава настолько близорук!
«Не вспоминай о Мегане, чародей, – сжав зубы, повторил себе Анэто. – Пусть эльфы говорят. Это всего лишь слова».
– Тогда прошу предложить хоть что-то исполнимое. Здесь и сейчас. – Ректору Академии понадобилась вся его выдержка.
– Исполнимое здесь и сейчас. Хорошо, – подобралась
– А Спаситель?
– А на него придётся ещё раз взглянуть вам, мой дорогой маг.
– Ч-что? – опешил Анэто. – В прошлый раз я едва е отправился прямиком к нему, и притом сильно раньше срока!
Вейде помолчала, привычно играя прядью. От пристального взгляда ярко-зелёных глаз милорду ректору стало не по себе.
– Любезный мой маг, дорогой Анэто. Вы сейчас – единственный во всём Эвиале, кто может сказать о себе: «Да, совсем недавно я лицезрел Спасителя во всей мощи Его». Живые свидетели Первого пришествия не в счёт. У вас, и только у вас есть связь с Ним. Есть также связь у Этлау, но это, боюсь, нам ничем не поможет, только помешает, если эта связь внезапно оборвётся.
– Почему?
– Никогда не слышали о «мучениках», обретших «святость верою своей»? О тех, кто погибал с именем Спасителя на устах? Чем больше таких, тем скорее Он получает власть над их, скажем так, гонителями.
– Сколько ж ты всего знаешь о Нём, Вейде! – Шоар прищурился с некоторым подозрением, вроде бы шутливым, однако в глубине его взора крылось и настоящее недоверие.
– Положение обязывает, как говорили в старом эбинском Сенате, когда он ещё что-то собой представлял.
– Хорошо, – медленно проговорил Анэто. – Допустим, правительница Вейде совершенно права и у меня Действительно есть некая связь с Ним. Что дальше?
– Что дальше? Милорд ректор Академии Высокого Волшебства, глава Белого Совета вновь взглянет Ему в глаза. Поймёт, что у Него на уме. Насколько Он близок к своей цели.
– А также доблестно сразится с Ним и одолеет в богатырском поединке, навеки отбив охоту соваться к нам в Эвиал, – съязвил Анэто.
– Этого от вас никто не потребует, – не обращая внимания на его сарказм, вполне серьёзно ответила Вей-де. – Чтобы победить врага, надо, по крайней мере, знать Его намерения.
– И как же мы этого достигнем? – сарказм и не думал покидать голос ректора.
– Я сейчас всё объясню. Сила двух эльфийских лесов, соединившись с человеческой памятью, способна вновь открыть вам, мой дорогой маг, врата на тот путь, что вы уже проделали один раз. А последствия… тогда с вами не было нас. Айлин Нарнийская, как я понимаю, готова присоединиться к нам в самое ближайшее время, не так ли?
Шоар молча кивнул.
– Это наш единственный шанс. – Горящие глаза Вейде впились в Анэто. – Даже некромант с Салладорцем могут подождать. Даже Западная Тьма. Но Он – не может.
Анэто долго молчал, прежде чем поднять голову и ровным голосом ответить:
– Я согласен. Когда приступаем?
Когда-то давно молодой в ту пору чародейке, надежде и гордости Волшебного Двора, которой прочили очень большое будущее, довелось прочесть немало историй, в которых герой приходил в себя только для того, чтобы обнаружить путы на руках и ногах, а вокруг – пыточные столы с разложенным и готовым к действию инструментарием. Ну и, разумеется, глумящиеся враги в ассортименте. Всё увиденное должно было сперва погрузить неустрашимого героя в глубокую меланхолию, пребывая в каковой он тем не менее измыслил бы гениальный план спасения, впоследствии с успехом претворив его в жизнь.