Война на истощение
Шрифт:
— Спасибо, господин президент, за ваши соболезнования и помощь семьям погибших, — нарушил молчание советский посол. — Мы высоко ценим дружбу между нашими странами и народами, скрепленную не только Асуанской плотиной, но и войной против общего врага…
Президент Насер встал с кресла, подошел к Виноградову, пожал ему руку и повернулся к вскочившему со своего стула переводчику:
— Спасибо за перевод! Шукран! Ваш арабский язык великолепен!
Он проводил гостей до дверей, вернулся на свое место и задумался.
Конечно же русских летчиков искренне жаль, размышлял Гамаль Абдель Насер, за несколько минут израильтяне сбили четыре МиГа… С другой стороны, русские, сетовавшие на то, что египетские летчики имеют слабую подготовку и не желают учиться, сами оказались слабаками в воздушном бою с евреями… Да и МиГи, похоже, здорово уступают по своим характеристикам «Фантомам» и «Миражам»… В отличие от русских ракет «САМ-3», которые действительно самые лучшие в мире. Слава Аллаху, наши города и крупные промышленные объекты находятся под надежным прикрытием ПВО.
Россия — великая держава, подумал он, и нам без помощи Советов сейчас не обойтись. Союзников в борьбе с Израилем у моей страны практически нет: арабский мир, раздираемый противоречиями, оказывает лишь символическую, чаще моральную поддержку да и то с оглядкой на Запад… Да, поток, а точнее, ручеек нефтедолларов из Саудовской Аравии пока не иссякает, но король оговаривает условия — позиции Америки на Аравийском полуострове достаточно сильны. Реальный союзник — только Москва, как бы я не относился к коммунистическому режиму. Может, еще раз напомнить Брежневу о готовности вступить в Варшавский договор? Впрочем, Советы и так оказывают военную помощь, не требуя за это денег.
Мысли президента внезапно переключились на младшую дочь Муну. Он вспомнил, что она что-то говорила о своем муже, Мирване. Какие-то подозрения, вроде, сторонятся его в кабинетах Генштаба. И правильно, подумал Насер, нечего там делать Мирвану, личному посланнику президента по особым поручениям. Он очень хорошо относился к зятю, умному и образованному человеку, и отбрасывал все подозрения. Завидуют, решил он, интеллекту, состоятельности и родству со мной. Ну конечно, завидуют родству с президентом, а не с сыном бедного почтового чиновника, каким я был несколько десятилетий назад…
Насер помассировал рукой левую сторону груди — сердце прихватывало — и достал из коробочки таблетку. Через несколько минут, почувствовав облегчение, взял трубку телефона.
…Ни Израиль, ни Египет не проронили ни слова в средствах массовой информации о воздушном бое над Аравийской пустыней юго-западнее Суэца. Москва тем более промолчала. Лишь в высотках Насер-сити, где жили советские военные специалисты и советники, благодаря «сарафанному» радио, почти все знали о трагедии. Кое-где слышался женский плач — офицерские жены не могли сдержать своих эмоций, понимая, что в любой момент тоже могут стать вдовами.
Ликовала лишь американская пресса — журнал «Ньюсвик» опубликовал разгромную статью о поражении русской авиации в небе Египта…
Полещук, протирая глаза, выбрался из мальги, потянулся и направился к водопроводному крану, чтобы умыться и почистить зубы. Было на удивление тихо, ярко светило пока еще ласковое утреннее солнце, в кустарнике возле полуразрушенной ограды деловито копошились воробьи. Он по привычке глянул на ярко-голубое небо и зажмурил глаза. Тишь, гладь и Божья благодать! Ни самолетов, ни взрывов, какая-то уж очень подозрительная для фронта тишина…
Но на душе было тяжко: слишком свежи в памяти картинки прощания с погибшими летчиками на вилле СВС в Гелиополисе. Рыдания женщин и молчаливые колонны советских хабиров в египетской полевой форме, склонявших головы, проходя мимо гробов. Ходил слух, что на церемонию прощания должен был приехать лично президент Насер, но всех подгоняли — быстрей, быстрей! — на дороге от виллы до Мертвого замка стояли автобусы, на которых офицеры сразу же выезжали на фронт. Президента никто не застал.
Полещук склонился над краном, наслаждаясь водой, умылся, поплескал на обнаженное до пояса тело. Взял тюбик с зубной пастой и… автоматные очереди слева от дороги бросили его на землю. Лежа рядом с водопроводным краном, он попытался определить, откуда стреляют. Стрельба раздавалась со стороны алжирской бригады, в полукилометре от расположения роты, и становилась все более интенсивной. «Израильский десант», подумал Полещук, вскочил и, пригибаясь, побежал к своему блиндажу.
Капитан Агеев сидел на койке и прислушивался к автоматным очередям.
— Что случилось?
— Десант, Юрий Федорович! — крикнул Полещук, хватая автомат. — Стреляют в расположении алжирцев! Где гранаты? Позвоните на КП роты!
Он быстро накинул овероль, сунул в карманы две гранаты Ф-1 и выскочил из мальги. Петляя, как заяц, Полещук добежал до оградки, залег в кустарнике, положил ствол Калашникова на кирпичи и передернул затвор. «Черт побери, — мелькнула мысль, — как это Юра позвонит? Он же не бельмеса по-арабски!» Полещук всмотрелся в направлении алжирцев, откуда по-прежнему велась непрерывная автоматная стрельба, никого не увидел, но на всякий случай открыл огонь короткими очередями…
— Искяндер! Искяндер! — закричал кто-то сзади.
Полещук повернул голову и увидел бегущего солдата, который махал руками.
— Что? — крикнул он, поднимаясь с земли.
— Война закончилась, мистер! Не стреляйте! Это алжирцы протестуют! Они не согласны с перемирием!
…Возле КП роты капитан Набиль, собрав всех офицеров, сообщил о том, что 7 августа подписано временное перемирие между Египтом и Израилем.
— Господа офицеры, поздравляю с окончанием войны и прошу оповестить об этом личный состав подразделений, — сказал Набиль. — Мы остаемся на своих позициях и продолжаем выполнять боевые задачи по разведке воздушных целей противника…
Агеев посмотрел на бурно выражавших свою радость офицеров, улыбавшегося Набиля, повернулся к Полещуку и сказал:
— Саша, я чего-то не понял. Что, война закончилась?
— Да, Юрий Федорович, войне халас! Объявлено перемирие с евреями!
И, вырываясь из кольца бросавшихся к нему с объятиями офицеров роты, радостно добавил:
— Сейчас буду звонить в Абу-Сувейр Грушевскому: может, нам разрешат поехать в Каир…
«Тэта, милая Тэта, неужели я скоро тебя увижу? — подумал Полещук. — Господи, какое счастье!..»