Война на море. Внимание рейдеры!
Шрифт:
Удача явно не сопутствовала «Бритиш Коммандеру» этой ночью, поскольку лишь по чистой случайности немецкий рейдер «Пингвин» наткнулся на танкер. После захвата «Филефилля» Эрнст Крюдер решил перекачать 500 тонн горючего с норвежского танкера на свой корабль. Однако, поскольку рейдер находился лишь в каких-нибудь 250 милях от Мадагаскара, который вполне мог оказаться уже под контролем англичан, Крюдер посчитал, что будет более разумным перебазироваться в другой район океана, прежде чем начинать перекачку горючего с танкера. «Пингвин» взял курс на юг, а за ним следовал «Филефилль», управлявшийся захватившим его немецким экипажем. Так курс рейдера совершенно неожиданно пересекся с курсом «Бритиш Коммандера».
В 3 часа 3 минуты ночи 27 августа впередсмотрящий «Пингвина» доложил
По прошествии часа у Крюдера уже не оставалось сомнений, что ему досталась очередная жертва — танкер без сопровождения, с пустыми трюмами, шедший в направлении Персидского залива. В 4 часа, после смены вахты, он приказал зарядить 75-миллиметровое орудие. В 4 часа 18 минут на судно был передан сигнал фонарем, и практически в тот же момент был произведен орудийный выстрел в воздух.
Затем, после короткой паузы, на мостике преследуемого корабля замигал фонарь, передававший ответное послание. «Бритиш Коммандер», — прочитал Крюдер. Один из офицеров торопливо перелистывал копию довоенного издания Корабельного индекса Ллойда. «Нашел, господин капитан! — торопливо выпалил он наконец. — „Бритиш Коммандер“, 6865 тонн. Владелец — компания „Бритиш Танкер“».
Захват «Бритиш Коммандера» мог пройти быстро и без эксцессов, если бы не поступок офицера-радиста Уотсона. Всплески падающих в воду снарядов и внезапная остановка танкера разбудили его. Проснувшись, он опрометью бросился в радиорубку. Повернув рычажки своего передатчика и дождавшись, пока тот придет в рабочее состояние, он начал передачу сигнала в эфир. Уотсон повторял это много раз во время ночных вахт. «RRRR», — торопливо отстукивал он код, означавший: «Подвергаюсь атаке рейдера, 29,37 градусов южной широты, 45,50 восточной долготы. Остановлены подозрительным судном». Он повторил сообщение, вскоре принятое радиостанцией в Дурбане.
Получив сведения о том, что британский корабль начал передачу сигналов в эфир, Крюдер приказал осветить его прожектором. Включили 15-дюймовый прожектор, расположенный над мостиком «Пингвина», и луч яркого света начал двигаться вдоль всего корпуса танкера. На корме луч высветил 102-мм орудие, вокруг которого суетились казавшиеся издалека крохотными фигурки моряков. Без каких-либо дальнейших колебаний Крюдер приказал немедленно открыть огонь из орудий главного калибра.
Первый залп прошел с перелетом, снаряды подняли вверх фонтаны воды в каких-нибудь 50 метрах за танкером. Поскольку его корабль в свете прожектора представлял собой легкую мишень — почти как в тире, — капитан Торнтон решился на смелый поступок. Приказав резко взять руль на правый борт, он отдал в машинное отделение распоряжение развить максимально возможную скорость. Таким образом, он развернул свой корабль кормой к противнику. Английский капитан размышлял, стоит ли ему принять бой, отдав приказ открыть огонь из единственной пушки, однако сила и интенсивность артиллерийского огня противника убедили его в бесполезности любого сопротивления. Танкер еще не получил ни одного попадания, и ни один из членов его экипажа не был ранен или убит, так что было бы разумнее не провоцировать врага и дальше. Однако Торнтон совершил серьезную ошибку, приказав Уотсону продолжать передачу сигнала «RRRR».
Уотсон вновь вышел в эфир и, несмотря на помехи со стороны передатчика «Пингвина», вскоре смог доложить, что Дурбан, Кейптаун и Сингапур подтвердили получение его информации. Теперь эфир был переполнен сообщениями, передававшимися наземными станциями и кораблями. Внешний мир узнал о бедственном положении, в котором оказался «Бритиш Коммандер».
К этому времени рейдер уже находился на расстоянии мили от английского танкера, продолжая держать его в свете своего прожектора. В ответ на
Теперь, когда призывы о помощи были приняты береговыми радиостанциями и другими судами, Торнтон посчитал дальнейшую демонстрацию неповиновения столь хорошо вооруженному противнику бессмысленной. Она могла привести лишь к новым жертвам среди экипажа танкера. Поэтому капитан велел Уотсону прекратить радиопередачу, затем отдал в машинное отделение распоряжение остановить двигатели, одновременно приказав начать приготовления к тому чтобы покинуть корабль.
Действия Торнтона возымели незамедлительный эффект. Огонь с «Пингвина» прекратился, и с его мостика просигналили фонарем: «Ваше судно будет затоплено, вам дается 15 минут на то, чтобы покинуть его». Крюдер считал себя гуманным человеком и намеревался избежать кровопролития.
Часы показывали 4 часа 56 минут, это был самый темный предрассветный час. В свете огня, подбиравшегося уже к мостику «Бритиш Коммандера», Торнтон отдал распоряжение спустить две шлюпки по правому борту, на которых экипаж и покинул судно — быстро, но без паники. Горящий корабль находился теперь между шлюпками и немецким рейдером, и Торнтон приказал грести в западном направлении. Он надеялся, что под покровом темноты шлюпкам удастся ускользнуть незамеченными, а затем, возможно, воспользоваться Южным экваториальным течением. Скорость этого течения местами достигала 2 миль, что позволяло быстро достигнуть побережья Южной Африки. Надежда выглядела смехотворной: даже в дневное время на это потребовалось бы не менее часа, а Торнтон, как трезвомыслящий человек, должен был понимать, что противник не позволит им уйти.
Англичане не успели отойти и на 50 метров от своего корабля, когда выпущенная с «Пингвина» торпеда попала в борт танкера и прогремел оглушительный взрыв. Для многих других кораблей выстрела оказалось бы достаточным, чтобы пустить их ко дну. Однако «Бритиш Коммандер», построенный на верфи Каледон в Дании, с его прочным клепаным корпусом, высокими поперечными переборками и вытянутым корпусом, являлся, как и многие танкеры того времени, практически непотопляемым судном. Торпеда, выпущенная Крюдером, попала в левый борт, рядом с трюмом номер 3, проделав там большую пробоину. Вода заполнила пустой трюм, фок-мачта танкера рухнула, и судно получило сильный крен на левый борт. Однако, несмотря на повреждения, оно упорно продолжало оставаться на плаву. Немцам потребовалось выпустить еще 40 снарядов. Только тогда огонь охватил судно от носа до кормы, и оно, наконец, пошло ко дну.
Торнтон и его команда, осознав тщетность своих попыток уйти, перестали грести и стали наблюдать за гибелью корабля. Затем людей подняли на борт «Пингвина», где они присоединились к пленным с «Доминго де Ларринага» и «Филефилля». Торнтон отметил, что с ним обошлись с предельной вежливостью, и у него состоялся, по его словам, «весьма интересный разговор» с Крюдером. «Он пригласил меня пройти в его каюту, — рассказывал потом Торнтон, — и спросил, почему я продолжал передачу призывов о помощи по радио после того, как получил от него указание не делать этого. Он заметил при этом, что моим первым долгом как капитана корабля являлась безопасность подчиненных мне людей. Еще он добавил, что проявил немалое терпение по отношению к моему поведению и что мне еще очень повезло, что я не погиб вместе с половиной команды. Я ответил, что передача сигналов о помощи по радио являлась моим долгом. Тогда он спросил меня, все ли капитаны английских торговых кораблей поступили бы таким же образом. Я сказал, что, как мне представляется, именно так они бы и поступили. „При любых обстоятельствах?“ — переспросил он. Я ответил: „Думаю, что да“. Как мне показалось, он был весьма озабочен этой тенденцией — отправлять сообщения по радио даже при чрезвычайных обстоятельствах. Он стал мне доказывать, что моряки торговых кораблей не являются солдатами и у них нет права так рисковать своими жизнями и что если бы кто-нибудь из моей команды погиб, это осталось бы на моей совести».