Война ненависти
Шрифт:
— Вы что не знаете, что в палату к роженицам можно входить только медперсоналу! — медсестра вырвалась из хватки оперативника и яростно продолжала. — Мало того, что вы заставили поместить какую-то бродяжку в платную палату, подвергая женщин угрозе инфекции, и потребовали, чтобы с ней обращались как с королевой, так еще и нарушаете больничный режим! Так и знайте, о ваших действиях станет известно вашему начальству, я об этом позабочусь!!!
Яна несколько секунд понаблюдала за окружающим ее бедламом, прикидывая наиболее действенный способ привлечения внимания к своей персоне, а затем, придя к выводу, что воспитание и вежливость
'бродяжки'
— Никаких обследований! Мой ребенок должен быть со мной в палате, немедленно! — капитан Решетников моргнул и в тихом бешенстве повернулся к бледной как мел медсестре:
— Это еще что за идиотизм?! Вам же русским языком сказали! Как только она придет в себя принести ей ребенка и оставить его вместе с матерью в палате! Кто вам позволил проводить обследование?! Под следствие захотели?!!
— Доктор Скалдин, решил, что у мальчика серьезные генетические нарушения… — медсестра еще пыталась сохранить остатки собственного достоинства, но чувствовалось, что ей это удается с трудом.
— Меня не волнует, что там решил ваш доктор Скалдин. Немедленно принесите ребенка матери, а с этим доктором я сам разберусь!
Женщина стремительно вылетела из палаты, а Яна довольно усмехнулась и аккуратно улеглась обратно на свою постель, сил стоять у нее уже не осталось.
— Спасибо. — Девушка чувствовала, что обязана поблагодарить оперативника за помощь, она меньше всего ожидала таких действий от практически чужого ей человека.
— Не за что. — Капитан Решетников улыбнулся. — Вы нас здорово напугали, Яна. Врачи боялись за вашу жизнь и жизнь вашего ребенка.
Особенно, после того как замерили ему температуру.
— Глупости. Бывало и хуже. — Яна беспечно отмахнулась от тревоги, застывшей в глазах оперативника. — Если не умерла сразу, значит выживу. Вы же знаете, насколько я вынослива. Только, Вячеслав
Николаевич, пожалуйста, задерните шторы а, жарко сил нет. — В глазах капитана мелькнуло беспокойство.
— Вас не устраивает температура? Мы переведем вас в отдельную палату, как только сможем, но пока все места заняты…
— Не нужно. Просто закройте окно. Завтра я все равно уеду домой.
–
Оперативник ничего не сказал, только покачал головой и, подойдя к окну, плотно задвинул шторы.
— Так лучше?
— Да, спасибо. — Яна почувствовала, как расслабляются напряженные мышцы, и позволила себе улыбнуться. Кажется, опасения оказались ложными… Внезапно ее соседка слева снова вскочила с кровати и визгливо крикнула:
— Немедленно уберите ее из нашей палаты, вы подвергаете наше здоровье угрозе, мой муж — друг губернатора, и если вы будете продолжать в том же духе, я позабочусь о том, чтобы вас уволили!
–
Вячеслав Николаевич попробовал успокоить разбушевавшуюся женщину, а
Яна с любопытством наблюдала за его попытками. В конце концов, этот оперативник умудрился договориться с охотником, кто его знает, а вдруг у него и сейчас
— Успокойтесь, пожалуйста. Эта девушка для вас совершенно не опасна! Никакой болезнью она не страдает…
— Ничего не хочу слышать!!! Уберите ее от меня! — оперативник устало вздохнул.
— В роддоме нет подходящих свободных палат!
— Ничего не хочу слышать! Рядом со мной она лежать не будет!!!
— Да передвиньте вы кровать и поставьте ее с моей стороны. — Сухо бросила женщина, еще раньше привлекшая внимание Яны своими повадками бойца, ее койка стояла от двери первой, и возле нее оставалось достаточно места для того, чтобы установить еще одну кровать с детской кроваткой. Девушка внимательно глянула на свою неожиданную заступницу и встретилась с глазами, в которых стыла какая-то запредельная усталость. Загонщица вдруг ощутила странное родство с этой суровой немногословной женщиной и, перекрывая истерические выкрики своей соседки, спокойно произнесла:
— Благодарю, с удовольствием воспользуюсь вашим предложением. — И обращаясь к оперативнику. — Вячеслав Николаевич, вы мне не поможете?
— человек как-то странно глянул на нее, но все-таки помог ей подняться с кровати и в несколько движений передвинул легкую конструкцию на новое место. Яна устало свернулась клубочком прямо на одеяле и внезапно подумала, что это самый длинный день в ее жизни.
Капитан Решетников посмотрел на нее так, словно хотел что-то сказать, но промолчал и торопливо вышел из комнаты. Яна проводила его удивленным взглядом и снова сосредоточилась на своих соседках по палате. Двое из них глядели на нее со страхом и отвращением как на внезапно оживший экспонат кунсткамеры, и особо ее не интересовали, а вот третья, та самая, что предложила ей место рядом с собой заслуживала внимания. Девушка рассматривала ее из-под полуопущенных век, отмечая, что высокая брюнетка с короткой стрижкой и атлетической фигурой, слегка подпорченной недавней беременностью была бы привлекательна, если бы впечатление не портило выражение жесткой решимости и непреклонности в холодных зеленых глазах. Н-да, такой невольно хочется уступить дорогу. Но вот что тревожило загонщицу больше всего, так это едва заметный аромат высшей божественной силы, исходящий от этой странной женщины, и это при том, что она сама была стопроцентным человеком, как минимум, в пятнадцатом поколении. И эта божественная сила казалась Яне очень знакомой, словно она уже где-то с ней сталкивалась. Но где? Ощущение от присутствия Нилитена загонщица узнала бы мгновенно, а больше среди ее знакомых высших богов вроде бы не было… Яна уже собиралась более внимательно изучить это странное явление и выяснить источник, когда перепуганная медсестра проскользнула в палату с ее сыном на руках.
Девушка, тут же забыв обо всем, взяла мальчика из рук женщины и в первый раз взглянула в алые глаза без зрачков и белков, так похожие на глаза Адрина. Загонщица осторожно прикоснулась к нежной щечке и улыбнулась. У нее на руках был ее ребенок, ее сын! Яна медленно осторожно позволила своему первозданному холоду выбраться за пределы ее тела и окутать маленький живой комочек. Мальчик, несмотря на все произошедшее, родился крепким, и загонщица очень надеялась — здоровым. Однако она понимала, что сможет в этом удостовериться не раньше, чем вернется Адрин с Мади. Ребенок, почувствовав рядом родной первозданный холод, завозился в пеленках, недовольно шипя.