Война «невидимок»

«Великая штука — дружба. Пуще зеницы ока берегите ее. Вяжите ее канатом», — сказал Саньке Найденову и Пашке Житкову старший лейтенант Кукель в тот черный день, когда перестал существовать Черноморский флот Советской республики. И мальчишки накрепко запомнили эти слова. Запали в их память и обещание мужественного офицера, что возродится воинская мощь Отечества, и собственные клятвы: верно служить Родине. Александр стал летчиком, Павел — моряком-подводником. А еще друзей увлекла наука: Житков занялся созданием покрытий, способных сделать невидимыми для врага корабли, подводные лодки, самолеты, а Найденов, считавший, что на всякий яд должно найтись противоядие, разрабатывал «ухо», которое при любых обстоятельствах услышит невидимого противника. Потом было

невероятное открытие профессора Бураго, его неожиданное исчезновение, которое, как оказалось в итоге, было организовано разведкой фашистской Германии, трагическая смерть старого ученого и — его труп, уходящий на дно океана… А ведь Валя — дочь профессора, ставшая женой Александра Найденова, так верила в то, что отец жив! И странные слова, произнесенные Павлом Житковым: «Может быть, я схожу с ума, но чем дальше, тем больше мне кажется, что это — не Бураго». Действительно — сумасшествие… Павел конечно же хорошо знал своего учителя, но и Найденов не мог спутать тестя с другим человеком. Но почему Бураго не узнал его, когда они вдвоем оказались на борту «Одды», почему начал стрелять в Найденова? Ведь все могло сложиться иначе… Хотя, едва ли, — у гитлеровского капитана Витемы-Вольфа железная хватка. Как и у его коллег-фашистов. Стоило молодым ученым выехать в командировку в Европу, и немцы устроили на них настоящую охоту. Сначала Витема сумел захватить Житкова, но Павел ушел от врага. Их схватка продолжилась на острове Туманов, куда под видом пастора Сольнеса-Зуденшельда проник Александр Найденов. Поначалу друзьям удалось спутать карты Витеме — норвежские патриоты и десант союзников, казалось бы, уже выбили фашистов с этого стратегически важного клочка скалистой земли, но сдаваться гитлеровцы не собирались. Если бы не страшное открытие Фалька — «белая смерть», убивающая всех, не получивших от нее прививки, — фашисты уничтожили бы всех героев Сопротивления… Но и так жертв принесено немало: погиб рискнувший выйти в море старый Адмирал Глан, неизвестно, что произошло с его дочерью Элли. Житкова отчаянная девчонка от неминуемой смерти спасла, но сама уберечься от вражеской пули не смогла… И вот теперь Житков и Найденов оказались в руках Витемы, на борту его «Марты Третьей», замаскированной под мирную шхуну «Черный орел». Фашист не теряет надежды склонить молодых ученых к предательству Родины, к сотрудничеству с гитлеровцами… И Витема не один — рядом с капитаном преданный ему экипаж и главный мерзавец — боцман Юстус Мейнеш. А Житкову с Найденовым неоткуда ждать помощи — друзья далеко. Да и живы ли они: мужественный Нордаль Йенсен, мудрый доцент Фальк?..

Тем же штормом, который изрядно потрепал «Одду», маленький «Консул Серенсен» был снесен далеко на восток с курса, которого он держался, — к берегам Исландии, — откуда намеревался добраться до Англии.

Нордаль и Фальк сидели в тесном салончике «Консула Серенсена». Фальк то и дело нервно вскакивал со шкиперской койки, служившей одновременно и диваном, и пытался пройтись по каютке. Но всякий раз, сделав каких-нибудь два шага, он натыкался на чугунный камелек. Около камелька было нестерпимо жарко, но стоило отойти от него, как холодный ветер, врывающийся в распахнутый над головою кап, пронизывал до костей. Закрыть кап было невозможно: удушливый чад, выбиваемый ветром из топки, выедал глаза.

— И все же я не уверен в том, что нам нужно идти в Англию, — покачивая головой, сказал Нордаль. — Исландия — более подходящее место. Соберем силы и вернемся на родину для борьбы с врагами.

Фальк пожал плечами.

— Подчиняюсь вашему решению, Йенсен. Теперь я только ваш солдат. Но на вашем месте я все-таки пошел бы в Англию. Там мы получим помощь. И сердце подсказывает мне: именно там мы найдем нашего пастора. А, говоря откровенно, мне бы очень хотелось снова увидеть его.

— Да, этот человек способен организовать силы для новой борьбы, — согласился Нордаль. — Но сомневаюсь, что ему удалось выбраться с острова.

— От «белой смерти» он был гарантирован моей прививкой.

— Гунны хуже всякой «белой смерти», милый Фальк…

Нордаль не договорил. Сверху послышался громкий крик:

— Человек за бортом!

Нордаль бросился на палубу. Громыхая протезом, взобрался по крутому трапу и Фальк.

Весь экипаж и невольные пассажиры «Консула Серенсена» прильнули к поручням, пытаясь отыскать в волнах человека, которого заметил часовой из «вороньего гнезда». Наконец Нордаль различил бревно, то появлявшееся на гребнях волн, то снова исчезавшее.

К бревну был привязан человек. Он лежал без движения и, судя по всему, был мертв.

Тотчас маленькая шлюпка «Консула» была на воде, и гребцы налегли на весла.

Через несколько минут спасенный лежал на палубе «Консула». Он был жив, дыхание едва заметно вздымало его обнаженную грудь. Но не прояви он и никаких признаков жизни, все равно все присутствующие бросились бы откачивать его и растирать, потому что перед ними лежал не кто иной, как хорошо всем известный старый рыбак Глан по прозвищу Адмирал!

Немало времени прошло, пока Адмирал очнулся и рассказал о том, как он, пытаясь прорваться сквозь немецкое охранение с письмом пастора, был пойман гитлеровским сторожевым судном и доставлен на «Марту»; как Витема тщетно пытался добиться от него правды о причине его появления в море; как, наконец, удалось бежать с «Марты». Глан не знал цели плавания «Марты» и мог только сказать, что она крейсирует в тех же примерно водах, где находится сейчас и «Консул Серенсен». Глан не мог сказать, не изменил ли Витема еще раз наименование своего судна, но в тот день, когда рыбак бежал с него, оно называлось «Черный орел».

— На паруснике немца есть пленные. — Глан оглядел слушателей, и, несмотря на усталость, в его глазах блеснул радостный огонек. — Я узнал пастора Сольнеса.

Фальк схватил и потряс руку Йенсена.

— Слышите, Нордаль? Он жив! Наш пастор! Ура!

— Может быть, ему было бы лучше умереть, чем снова оказаться в лапах гунна.

— Не говорите глупостей, Нордаль. Он жив — это главное. Остальное зависит больше от нас, чем от него самого.

— Не понимаю?

— Найдем «Орла» и отобьем пастора! Мы должны спасти его, — с жаром говорил старый ученый.

Нордаль не мог удержаться от смеха. Смеялись и моряки.

— Вы слишком просто представляете себе дело: найти в море судно, силой отбить пастора… Вы не понимаете того, что говорите, Фальк!

Но Фальк не сдавался:

— Спросим моряков, считают ли они возможным найти «Орла»?

Голосом, который едва удавалось расслышать, Адмирал сказал:

— Такую акулу, как этот гунн, голыми руками не возьмешь. Но, видит бог, ежели уж вы решили идти на драку, то старый Адмирал первым полезет на борт немецкой лоханки.

— Эх, Ивар, старина, — перебил его Лунд, владелец и шкипер «Консула Серенсена». — Главное дело — сойтись с ним борт к борту, чтобы не страшны были его пушки. А там с помощью Бога и святого Олафа…

Глан, внимательно слушавший шкипера, перебил:

— А найти его можно… Подадим сигнал бедствия: «Потеряли управление» или что-нибудь в этом роде. Жадность толкнет его на приманку. Он сам найдет нас.

И никто не понял: на чьей же стороне Глан — легкомысленного Фалька, так просто представляющего себе нападение на «Черного орла», или опытных моряков, справедливо считавших предприятие неосуществимым.

Крепкий норд-ост гнал «Консула Серенсена» ходом не меньше двенадцати узлов. Прежде чем бледное солнце коснулось горизонта, часовой в «вороньем гнезде» оповестил, что видит судно в направлении запад-запад-юг. Шкипер Лунд сам полез на марс и долго разглядывал замеченное судно.

— Убей меня бог, ежели это не чертов «Орел»! — крикнул он.

«Консул Серенсен» лег на правый галс, уходя с курса «Черного орла». На «Орле» не сразу заметили бот. Лишь когда на горизонте остались только мачты пирата, радиорубка «Консула» приняла приказ «остановиться». Лунд для вида сбросил кливер и приспустил фок и грот. Ход «Консула» уменьшился до четырех узлов. Через час стал снова виден силуэт «Черного орла». Но сумерки уже настолько сгустились, что гитлеровцы и сами, видимо, поняли: открывать по боту огонь — попусту тратить снаряды. К тому же начался снегопад. Непроницаемая пелена скрыла «Черного орла». Лунд пустил мотор, чтобы поскорее уйти с курса врага.