Война Ночных Охотников
Шрифт:
Приоткрыв дверь, Якоб выскользнул в образовавшуюся щель и быстрым шагом двинулся через приемную в коридор. По дороге к нему присоединился Иштван, дожидавшийся распоряжений.
– Как? – спросил он, видя, что советник нахмурился.
– Планы изменились, - отозвался тот. – Незначительно, но потребуется некоторая доработка.
– Понятно, - коротко отозвался охранник. – Новые указания?
Якоб распахнул стеклянную дверь, ведущую в коридор, мотнул головой. Иштван выскользнул из приемной. Советник князя вышел следом и осторожно прикрыл за собой дверь. Оглянулся
– Иштван, - тихо сказал он. – Ты помнишь Будапешт?
– Да, - так же тихо отозвался тот. – Вы имеете в виду… Защиту?
– Мы снимаем защитный контур, - прошептал Якоб. – Как в тот раз. Ты ведь координировал протокол «Свободное падение»?
– Я, - коротко отозвался помощник, глянув на стеклянную дверь.
– Подтверждаю, - сказал Якоб. – Займись протоколом «Свободное падение». Тогда не пригодилось, может и в этот раз не пригодится. Но сделай все сейчас. Быстро. Тихо. Незаметно.
– А его светлость…
– Его светлость занят координацией процедуры стратегического захвата, ему некогда забивать голову такими мелочами, - резко отозвался Якоб.
– Я… понял, - отозвался Иштван и тяжело вздохнул. – Сейчас?
– Немедленно.
Иштван коротко кивнул и бесшумно двинулся прочь по коридору – в сторону неприметной двери, ведущей к скрытым лестницам. Якоб проводил его строгим взглядом, развернулся к лифту.
Ему предстояло спуститься в штаб, вызвать координаторов, отозвать группу захвата и перестроить всю заранее подготовленную схему ловушки. Вздохнув, Якоб пробормотал обрывок молитвы, услышанной в раннем детстве, и нажал кнопку вызова лифта. Сейчас он бы не отказался от любой помощи. Даже от такой.
***
Кобылин распахнул рот в беззвучном крике, подался вперед, поднимаясь с кровати, и открыл глаза. В панике обернулся, дернул руку, привязанную к деревянному столбику, дернул еще раз, чуть не выдрав его с корнем. И замер. Выдохнул, расслабил напряженные плечи, сгорбился. Медленно поднял голову, глянул в сторону открытой двери, ведущей в соседнюю комнату.
– Как ушла? – раздался оттуда раскатистый бас. – Вы в своем уме? Что значит – ушла?
Алексей протянул дрожащую руку и принялся распутывать узел на ремне. С каждой секундой его движения становились все более уверенными и твердыми.
– Нет, не понимаю! – грохотал за стеной Гриша. – Ведь ясно было сказано… Ну и что! Это про телефон… Нет, подожди! Какая записка?
Кобылин аккуратно свернул ремень, положил на подушку и сполз с кровати. Дешевый ламинат приятно холодил босые пятки. Оглядев себя, Алексей убедился, что футболка испорчена окончательно – разодрана и залита кровью. А вот зеленые штаны, напоминающие военную форму, еще вполне ничего. Подумаешь, забрызганы чем-то темным. Может, он слесарь. Из гаража идет. Нет. Кого он обманывает? Ругнувшись, Кобылин ожесточенно содрал с себя майку, швырнул на пол и пошлепал в соседнюю комнату.
Григорий сидел на табуретке за уличным пластиковым столом, расположившимся у окна. Борода сидел к двери спиной, так, чтобы свет падал на крохотный блокнот.Черный большой телефон лежал перед ним, второй бывший координатор прижимал к уху.
– Идиоты, - рявкнул он. – Да. Да, позвоню, когда придет! Ну что такое! Погоди…
– Жратва есть? – спросил Кобылин, почесывая впалый, исчерканный белыми шрамами, живот.
Борода смерил его подозрительным взглядом. Волосы у него стояли дыбом, щеки были надуты и в целом он напоминал нахохлившегося филина. Очень недовольного жизнью филина.
– На кухне, - буркнул он. – В шкафчике пакет готовой лапши. Чайник электрический, воду из-под крана.
– Ванна работает? – осведомился Кобылин, поворачиваясь к коридору.
– Да! – бросил Гриша. – Только полотенец… Погоди! Кобылин!
Алексей замер в дверях, обернулся.
– Что?
– Ты… ты как?
– Каком кверху, - огрызнулся Кобылин. – Я кофе не пил…. Полгода. Убью сейчас за банку растворимой дряни.
Борода облегченно выдохнул и заметно расслабился. Мотнул лохматой головой.
– Рядом с лапшой пакетики с кофе, - выдохнул он. – Ты давай. Того. Этого. Я сейчас, договорю только…
Кобылин, не слушая его, вышел в коридор и двинулся к ванной комнате. Уже взявшись за покрытую пылью ручку, он застыл и медленно повернул голову к входной двери. Напряг плечи, подался вперед, прислушиваясь к едва различимым шорохам на площадке за входной дверью. Мягкие шаги. Крадущиеся. И твердые, словно кто-то гвозди каблуками заколачивает. Решительные.
Расслабившись, Кобылин скользнул внутрь ванной комнаты и плотно прикрыл за собой дверь.
Его встретили раковина с куском пластика, мнившего себя зеркалом, собственно, чугунная ванна, и змеевик на стене. Кобылин пустил воду, снял остатки одежды и забрался под душ. Поливая себя горячей водой, резко пахнувшей пластиком, он закрыл глаза, пытаясь разобраться в себе.
Сны были плохими. Чужими. И все же они были снами. Алексей чувствовал себя просто охотником, который не выспался. Впервые за последние пару суток был твердо уверен в том, кто он такой. Собственные воспоминания возвращались – медленно, но верно. Он вспомнил все – ну почти все. Какие-то фрагменты оставались туманными, смазанными, как нечеткие фотографии, но все же они тоже укладывались в общую картину мира. А были и такие, которые напоминали черные дыры.
Шумно фыркая под обжигающими струями воды, Алексей услышал, как хлопнула входная дверь, и разобрал бормотание Гриши, обнимающегося с девчонками. Их шаги он узнал сразу – не мог не узнать. Теперь. А ведь совсем недавно он с ужасом глядел на Ленку, склонившуюся над ним. Лена.
Кобылин криво ухмыльнулся. Ладно. Что было, то прошло. Было немного обидно, немного больно, но… Но он больше беспокоился за нее, чем за себя. А Верка молодец. Как они дружно с Вадимом. Не ожидал.
Алексей нахмурился, пытаясь припомнить, когда он впервые увидел оборотней вместе. Вспомнил. Расслабился. Хорошо. Это было давно. С этим порядок. А вот то, что случилось вчера, все еще норовит расплыться туманом над черными водами…