Война ордена

Каунтер Бен

— Может, но не станет, — отозвался Евмен. — Мы предали его. Да еще и ты примкнул к нам… а ведь он был знаком с тобой задолго до того, как Сарпедон увел нас с истинного пути. И это кажется ему худшим из возможных зол. Он не станет просто прятаться, но ста­нет искать способ навредить нам.

Лицо Палласа было скрыто под белым шлемом, что не позволяло прочитать эмоции апотекария.

— Может быть, и так, — произнес он. — Но найти его все равно будет непросто. И уж тем более беспо­лезно пытаться бегать за ним вслепую.

— Мне понятно, что тебе хочется защитить своего старого друга, —

произнес Евмен. — Но мы предостави­ли ему возможность, и он отказался. Он должен уме­реть, апотекарий.

Прежде чем ответить, Паллас помолчал.

— Да будет так, — наконец произнес он.

— И нет никого, кто знал бы его лучше, чем ты. Возьми отряд и разыщи беглеца. И да, Нисрий, ты от­правишься тоже. От тебя Лигрису не спрятаться.

— Никому не спрятаться от провидца, — прошептал Нисрий, обращаясь словно к себе самому. — Я в любом случае увижу его раньше.

Когда Паллас, сопровождаемый молодым псайкером, удалился, Евмен повернулся, чтобы оглядеть то, что осталось от мостика. Командная консоль продолжала сыпать искрами, а над дыркой в полу поднимался дым.

— Тидей, что у нас с системами нацеливания?

— Порядок, — отозвался тот, присев возле одного из терминалов. — Мы сумеем навести орудия. Точность будет невысока, но…

— Она нам и не требуется, — отрезал Евмен. — Бери в прицел высоты. И открывай огонь.

Совелин прижался спиной к огромному пню, пыта­ясь добиться связи от хрипящего статикой переносного вокса. Артиллеристы все еще продолжали удерживать поляну. Враги порой пытались обстреливать их из леса, но ванквалийцы выстроились в линию и укрылись по­зади пушек. Совелин собирался примкнуть к защитни­кам холма, как только сумеет передать предупрежде­ние. Пожалуй, командиру Стражей стоило гордиться тем, что его люди сохраняют дисциплину и выдержку даже перед лицом врага, что они сражаются с орками, вместо того чтобы побросать орудия и бежать. Но во­круг творилось такое безумие, что в душе Совелина просто не оставалось места для гордости.

Черная Чаша. От одной мысли об этом его начина­ло мутить. В детстве он, как и все остальные обитате­ли Ванквалиса, слышал множество страшных сказок об этих существах, но всегда полагал их всего лишь алле­горией, художественным описанием воплощения зла и скверны. Но Черная Чаша существовала на самом деле, и ее посланцы были прямо здесь, на Ванквалисе, на расстоянии одного выстрела.

— …дворец графини, — произнес официальным то­ном чей-то голос, переданный из далекого Хирогрейва. — Если вы не записывались заранее, то, боюсь…

— Нет! — закричал Совелин. — Нет! Я — лорд Сове­лин Фалкен! Командую ванквалийской артиллерией Неверморна! Послушайте, графиня… она приходится мне двоюродной бабушкой. Да, двоюродной бабушкой. Я ча­сто отдыхал летом в ее особняке на побережье озера Феландин. Она никогда не верила, что я сумею пробить­ся в Стражи. Спросите ее.

— Сэр, я…

— Слушайте же, будь вы прокляты! Тут повсюду орки, и я, быть может, уже не успею повторить то, что хочу сказать!

— Ладно, — ответил незнакомец, явно из последних сил пытавшийся сохранять самообладание. — Скажите мне, и я лично удостоверюсь, что ваше сообщение бу­дет получено соответствующими представителями до­ма графини.

Совелин тяжело сглотнул и начал рассказывать сек­ретарю о Черной Чаше.

Он уже почти закончил объяснять, когда с неба об­рушился красно-белый столб огня, превративший всю артиллерию в пепел.

Все еще сжимая в руках трубку вокса, ощущая всем телом опаляющий жар, Совелин в цепенящем ужа­се смотрел, как ослепительный луч развеивает в прах Ванквалийских Стражей и оставляет от гранатометов и автоматических орудий только лужицы расплавлен­ного металла. Кожа офицера вспухла волдырями ожо­гов, и он едва успел укрыться позади поваленного де­рева, когда вокруг загудело пламя.

— Уже началось! — Совелин не слышал собственно­го голоса и был почти уверен, что связь потеряна, но он должен был попытаться, должен был предупредить,— Они привели флот! Они убивают нас!

Предательство свершилось. Носители Черной Чаши обманом вывели защитников Ванквалиса на нужные позиции — и приступили к бойне. Свернувшись в позе эмбриона среди этого пылающего ада, Совелин вознес молитву Императору, прося лишь одного — прожить достаточно долго, чтобы увидеть, как свершится от­мщение.

Вложив в удар остатки сил, Сарпедон врезался пле­чом в грудь вожака. Шаг за шагом командор теснил лидера зеленокожих, полностью перехватив инициативу и вынуждая гигантского орка отступать. Магистр разил безжалостно и стремительно, не позволяя ксеносу опо­мниться. Они сражались среди густых зарослей, опутавших холмы, на поляне, которую удерживали ванквалийцы, и на прогалине, взбегающей наверх.

Вожак встречал удары так, словно был не живым существом, но стеной из плоти и стали. Над ксеносом поднимался дым, из сочленений металлической лапы и из протезов, встроенных в тело, вырывались языки ог­ня — тварь силилась противостоять Сарпедону.

Теперь, когда они схлестнулись в рукопашной, их борьба свелась к простому вопросу: кто сильнее? Под черно-зеленой шкурой вожака змеились тугие мыш­цы, глаза превратились в узкие щели, наполненные злобой, клешня обхватила тело Сарпедона, пока здо­ровая рука пыталась погрузить пальцы в глотку ко­мандора.

Сарпедон продолжал теснить врага, хотя в ушах от натуги уже звенело. Он обонял запах крови, кипящей на раскаленных докрасна металлических протезах, внед­ренных в тело вожака, слышал, как тяжело бьется в груди огромное звериное сердце.

Сарпедону удалось заглянуть в глаза вожака. В их глубине затаилось нечто пугающе человеческое, напо­мнившее магистру о той ненависти, какую испытывал он сам к созданиям, вторгшимся на Ванквалис, чтобы жечь и убивать. И то, что это мерзкое создание могло испытывать чувства, схожие с человеческими, наполни­ло душу Сарпедона яростью и отвращением.

Вложив в последний рывок весь свой гнев, командор скинул орка с края отвесного обрыва. Вожак закричал, пытаясь ухватиться за что-нибудь своей стальной лапи­щей, но было уже слишком поздно. Клешня поймала только воздух, и гигант исчез в густых зарослях, про­стиравшихся внизу. Падение и проигрыш предводителя не могли остаться незамеченными другими орками, и все вокруг наполнилось их жуткими криками отчаяния и ярости.