Война Пламени (гл. 1-2)
Шрифт:
Когда карета проезжала из черного гранита сложенное здание сенатского дворца, пятном ночи темнеющее на фоне окрестных беломраморных особняков, Патрик высунулся из окна экипажа и выпустил прямо в сторону величественного фасада густое кольцо дыма.
– Лорд Айтверн, я слышал, эта смесь вредна для здоровья, - не удержался от замечания Остин. Сарказм помогла ему избавиться от невеселых мыслей.
– Семейный лекарь предостерегал нас с братом против подобных пристрастий, - прибавил он с неодобрением.
Патрик поглядел на Фэринтайна рассеянно:
– А вино и бренди, что ты употребляешь каждый вечер, безусловно полезны?
– В разумных количествах.
–
– Следовать же семейным традициям - разумно?
Остин предпочел промолчать. Он почувствовал внезапную усталость. Ему говорили, что Айтвернам свойственен ернический нрав, и этот мальчишка, кажется, в полной мере решил воплотить в жизнь россказни о своем семействе. На мгновение молодому Фэринтайну стало невесело. Как ни крути, при Айтверне он исполнял роль не то соглядатая, не то шпиона - и не мог сказать, что подобное занятие так уж ему по душе.
– Не нужно заранее грустить, - улыбнулся Патрик, будто почуяв настроение друга.
– Мы все же едем на комедию, не на драму.
Остин только и смог, что усмехнуться в ответ.
Украшенная фонтаном площадь перед "Молнией" уже полнилась собравшимся на популярный спектакль народом. От украшенных гербами карет рябило в глазах, лорды и леди в роскошных костюмах и платьях, окруженные гвардейцами и лакеями, выбирались из экипажей, чтоб присоединиться к собравшемуся здесь блистательному обществу. Сверкали драгоценные камни на дорогих нарядах, опускались и взлетали веера, темнели, скрывая лица некоторых предпочитающих сохранить инкогнито особ, причудливые маски. При виде Патрика многие из явившихся в театр лордов менялись в лице, будто увидев кого-то, кого увидеть здесь и сейчас отнюдь не желали. Молодой Айтверн лишь усмехался. Учтиво целовал тонкие руки дамам, кланялся кавалерам. Его манеры оставались в высшей степени безукоризненными, лицо - приветливым, взгляд - ровным.
– Леди Деран? Какая чудесная встреча, вам идут лиловый и сиреневый, придерживайтесь этих цветов и дальше, они будто скрадывают ваш степенный уже возраст. Лорд Рокстон? Чудесная трость, и волчья голова вырезана изумительно, уверен, все ваши враги трясутся от страха - вернее, чем от мечей ваших воинов. Лорд Пэтчер? Вы уже почти не хромаете и не трясетесь после той подагры, не иначе, выписанный из Мартхада лекарь знает свое дело весьма хорошо?
– от каждого отпускаемого Патрика комплимента веяло насмешкой, подчас неприкрытой. Насколько Остин Фэринтайн привык считать себя наглецом, сейчас его спутник будто вознамерился его перещеголять.
"Патрик все же зол после вчерашних дебатов, - понял эринландец.
– И зол настолько, что уже не имеет сил это скрывать. Если кто-то из присутствующих окажется достаточно смел, чтоб вызвать чародея Конклава на дуэль - щенок будет этому только рад". Фэринтайн порадовался, что сам явился в театр при мече - будет одолжить Патрику, если того все же вызовут на бой, а то носимый молодым Айтверном кинжал выглядел слишком уж несерьезно.
Поднявшись по ведущим в вестибюль "Молнии" широким ступеням, отпуская один за другим оскорбительные комплименты встречающимся по пути благородным дворянам, сын лорда Ричарда едва все же не сбился с шага, когда путь ему преградил прямо в дверях высокий сухопарый старик, держащий ладонь на рукояти кавалерийского клинка.
– Герцог Тарвел, - голос Патрика остался невозмутимо любезным, однако определенное напряжение в нем чувствовалось, - вот уж не ждал обнаружить в вас поклонника драматургии.
– Я, возможно, и не любитель всех этих фривольных сценок, - сообщил Железный Лорд Стеренхорда, один из самых влиятельных дворян Иберлена, сухо, - но раз уж к ним питают склонность мои друзья и соратники, было б неразумно не посмотреть, что за модное зрелище затмило им разум.
– Разумно, - Патрик изысканно поклонился, - кто не идет в ногу с новым веком, тот неизбежно будет им похоронен.
Джеральд Тарвел посмотрел на Айтверна внимательно и строго:
– Вы сторонник двусмысленных трюизмов, как о вас и говорят, юный сэр.
– Всего лишь слежу за языком, дабы тот не заржавел, - тон Патрика сделался слегка натянут.
– Это ведь тоже в своем роде клинок, сэр.
– Возможно, - голос герцога Тарвела был холоднее, чем льды на вершинах Каскадных гор, - однако осмелюсь себе заметить, сударь, в мои молодые годы благородные господа предпочитали пользоваться настоящими мечами - теми, что висят у пояса, а не теми, что болтаются между зубов. При вас же я не вижу ни меча, ни сабли - только лишь дагу. Вы ей, небось, баранину режете на банкетах?
– Я вообще ношу с собой эту железку только приличия ради, - Патрик неожиданно расслабился, словно ощутил себя наконец в привычной себе стихии.
– Вы уж простите великодушно, герцог Тарвел, сознаю, вам непросто будет принять подобное. Однако век меча и секиры минул - и минул, я надеюсь, безвозвратно. В дни вашей молодости судьбы мира решали сталь и огонь, требюшет и атака рыцарской конницы. Теперь миром правят хартии и альянсы, перо и чернила, соглашения и договоры. В этих делах я такой же умелый генерал, как вы были в своих. Вот только ваше время прошло, а мое - настает.
– Вы хорохоритесь, Айтверн.
– Нет. Это вы и ваши клевреты норовите меня запугать, а я отвечаю вам - запугать не выйдет. Полноте, сударь. Мне ли не знать приемы, какими ваша клика по старинной привычке пользуется? Что будет дальше, на пару моих гвардейцев в переулке нежданно нападут разбойники или свалится кирпич? Я вас умоляю, обойдемся без такой чепухи, - голос Патрика сделался тихим и свистящим, как змеиный шепот.
– Я знаю, кто вы, а вы знаете, кто я. Довольно мне сказать одно только слово - и королевские инспектора явятся в ваш домен, разбирая, сколько податей вы не уплатили за прошлый и позапрошлый год, сколько судебных решений ваши бейлифы вынесли в обход государственных законов, сколько золота и серебра ваши приказчики не отдали в казну. Не заставляйте меня переходить от угроз к действиям, герцог.
Джеральд Тарвел смотрел на Патрика молча, наверно, с минуту. Тяжело вздыхал, топорща седые усы. Сжимал сильной рукой костяной эфес. Остин аж затаил дыхание, наблюдая, чем кончится перепалка. О Тарвеле он знал, что тот является одним из главных сенатских лоббистов Гильдии фабрикантов и Гильдии свободной торговли - и также едва ли не главным противником всевластия Конклава. Все последние десять дет Джеральд Тарвел неуклонно старался воспрепятствовать инициативам Ричарда Айтверна, а потом и его сына - и сторонников у него в этом деле нашлось немало. Промышленный переворот, начатый силами Конклава, и вовсе вызывал у Тарвела оскомину напополам с зубной болью. Он называл эту затею предательством интересов королевства, апеллируя к убыткам всех свободных мануфактурщиков и занимающихся мелкой торговлей джентри, которые неизбежно разорятся, если развертываемая сейчас в предместьях столицы сеть заводов станет массовой и охватит все королевство.