Война племен. Проклятые земли
Шрифт:
Брови Бешеного сошлись на переносице.
— Где мой брат? — тихо спросил он.
Ксамтис решила не обращать внимания на недостойное поведение Равнорукого и жестом приказала одному из гномов провести Боиндила к брату, чтобы предотвратить дальнейшие неприятности. Тунгдил и Балиндис пошли вместе с ними, в то время как королева выслушивала от своих подданных отчет о событиях.
Златорукий, страж, Бешеный и девушка вчетвером шли по пустым коридорам, где на стенах не было узоров — эти туннели служили лишь для того, чтобы обеспечить выход к войску противника. Первые
— Землетрясение навлекло на нас много бед, — тараторил гном, который вел их к Боендалу. — Мы думаем, что все это произошло из-за упавшей с неба звезды. От нее отваливались горящие куски, которые и разрушили крепость Железные Врата до основания. А что выстояло под ударами обломков, унесла Белая Смерть.
— Сколько погибших? — спросила Балиндис. — Что ты слышал о потерях в клане Железнопалых?
— С некоторыми частями королевства, расположенными дальше на восток, у нас нет связи, потому что они ближе к месту падения звезды, но, насколько нам известно, с твоим кланом все в порядке. — Гном провел их к деревянному подъемнику, так что не пришлось подниматься пешком по паре сотен ступеней. Вскоре они очутились в восточной части крепости. — Хорошо, что Ксамтис снова с нами. Многие из Первых потеряли уверенность, а королева вновь заставит нас поверить в себя. Нам нелегко справиться с этой бедой, ведь погибло более четырехсот наших братьев и сестер.
В этой части сооружения бросалось в глаза, насколько плохо обстоят дела. Кое-где по стенам тянулись трещины — где тонкие, с волосок, где пошире, в палец. И даже стальные мосты, протянутые над ущельями, были искорежены.
— Одна пещера полностью провалилась, а тронный зал пришлось срочно укреплять, иначе он рухнул бы в сокровищницу, погребя под собой казну, — продолжал рассказывать гном. — В общем, дело плохо.
Поднявшись по очередной лестнице, они вышли в ту часть замка, где так давно оставили Боендала, раненого альвийскими стрелами. Он лежал все в той же комнате на каменной кровати, укутанный в несколько одеял.
Боиндил бросился к брату, заключил его в объятия, прижал ухо к его груди, прислушиваясь к биению сердца.
— Он холодный как рыба, — прошептал гном. — И если бы я не знал, что он… — Боиндил прислушался, и на его встревоженном лице промелькнула улыбка. — Вот! Вот хороший, сильный удар сердца… — Улыбка тут же исчезла. — Всего лишь один…
— Я же вам говорил, — шепнул им проводник. — Кажется, будто его кровь застыла и сердцу приходится гонять по его венам лед.
В комнату вошла целительница с подносом в руках, на котором дымился в чашке какой-то отвар.
— Вашему другу повезло, в отличие от большинства тех, кого мы вытащили из-под снега.
— Повезло? — Тунгдил покачал головой. — Если его состояние не изменится, это сложно назвать везением.
— Мы нашли тела, которые были настолько изуродованы, словно попали под удар гигантского молота. Большинство просто задохнулось под снегом. А он выжил. Если посмотреть на происшедшее с этой стороны, то… ему помогли боги…
Гномка подошла к кровати, наполнила кожаный бурдюк горячим напитком и уже хотела сунуть узкий край Боендалу в рот, когда Бешеный схватил ее за руку.
— Что ты делаешь?
— Я вливаю ему в рот отвар трав, от которого он должен согреться, — ответила она, пытаясь продолжить начатое.
Но Боиндил не отпускал.
— Отвар? Дай ему лучше горячего пива, оно поможет ему прийти в себя.
— Нет, — покачала головой целительница. — Это травы, которые действуют только в горячей воде.
— Может быть, стоило бы положить его в горячую ванну? — вмешался Тунгдил, вспомнив, что читал в библиотеке своего приемного отца Лот-Ионана книги, в которых советовали именно так поступать с людьми, пострадавшими от обморожения. Скорее всего, это сработало бы и с гномами.
— Хорошее предложение, и мы уже пробовали так делать. Не помогает. — Целительница наконец вырвала из рук Боиндила бурдюк. — Позволь мне заниматься своим делом, воин. Я хорошо знаю свое ремесло и никогда не стала бы советовать тебе, как следует орудовать топором.
Бешеный пропустил ее к брату, но остался рядом.
— Все, что я нашла в записях нашего народа, — это настойка из трав. Ее следует использовать… если все остальное не помогает.
Тунгдилу показалось, что она собиралась сказать что-то еще, но передумала.
— А что еще ты нашла? — переспросил он. — Он спас мне жизнь, и я готов пойти на все ради него. Прошу тебя, скажи.
Гномка отвела глаза.
— Есть одна легенда.
— Говори! — рявкнул Боиндил, словно сейчас допрашивал вражеского шпиона. — Говори немедленно! Во имя Враккаса, да я все сделаю, лишь бы мой брат выздоровел и вновь стал таким же, как прежде. — В его карих глазах горела решимость выяснить все до конца, чего бы это ему ни стоило.
— На древних скрижалях, выбитых нашими предками тысячи солнечных циклов назад, написано, что обмороженного, в котором еще горит искра жизни, можно оживить искрой, горящей еще ярче.
— Что же имеется в виду? — удивилась Балиндис. — Как настоящий огонь может разжечь горн жизни? — Она посмотрела на Тунгдила. — Это ведь не означает, что мы должны вскрыть ему грудь и насыпать на сердце угольки, так?
— Этим мы убили бы его. — Златорукий задумался. Ему казалось, что где-то в глубине души уже начала зреть какая-то мысль, но он не мог ее ухватить.
— Что это еще за народная мудрость? — возмутился Боиндил. — Может, это какой-то кузнец решил поумничать и дал такой совет? Мой брат что, должен жрать огонь или вливать лаву в горло?
— Эту каменную скрижаль принесли нам из королевства Пятых, — рассерженно покосилась на него целительница. — И я не знаю, что это означает. Там так написано, и все тут. Я же тебе говорила, это всего лишь легенда.
Но Балиндис не спешила сдаваться.
— В легендах нашего народа сокрыто зерно правды, — возразила она. — Ты пыталась отогреть его в ванне, вливаешь в него горячий травяной чай, а что еще ты можешь сделать?