Война призраков
Шрифт:
— Сегодня большой молебен, праздничный! — ответила хозяйка дома на вопрос постояльца. — В полдень, не раньше. Так что отдыхай, милок.
Свободное время Авдей посвятил чтению Писания. Иного отдыха в общине ревнителей истинной веры не представляли — что здесь, на Новом Вавилоне, что на Земле. Светские книги находились под запретом, как и развлечения вроде игр или кино, придуманных непосредственно Сатаной.
Дома, на родине Авдея, воскресными вечерами для молодых устраивали посиделки под присмотром старших, где дозволялось пение. Он полагал,
Чтение увлекло его, и, когда Клавдия заглянула, Авдей одолевал книгу пророка Амоса.
— Душеспасительное чтение всегда полезно, — сказала хозяйка, — но нам пора. Василий опоздавших ждать не станет, а потом сурово отчитает. Так что собирайся, милок.
Сборы не заняли много времени, и вскоре они вышли из дома. Накрапывал дождик, солнца не было видно за низко плывущими, серыми тучами. Под ногами хлюпали свежие лужи.
Когда вошел в церковь, то свет множества свечей, горящих у икон, показался Авдею после уличного полумрака очень ярким. Он на мгновение зажмурился, давая глазам привыкнуть.
Женщины сегодня пришли в разноцветных платках, и даже мужики принарядились — начистили сапоги и расчесали бороды. Оклады икон сверкали особенно ярко, а святые, чьи лица выступили из обычно скрывающего их полумрака, казались живыми. Глаза на темных лицах внимательно следили за происходящим.
Молитву начали как обычно и только потом перешли к воскресным чтениям.
— Всемирную славу от человек прозябшую и Владыку рождшую, небесную дщерь, воспоим Марию Деву, безплотных песнь и верных удобрение, — повторял Авдей вместе с остальными. — Сия бо явися небо и храм Божества; сия преграждение вражды разрушивши, мир введе и царствие отверзе!
В нужные моменты клал поклоны и крестился.
Молитвы были хорошо знакомые, сотни раз повторенные, но Авдей вкладывал в них всю душу, зная, что сегодня, в праздничный день, сам Господь слышит обращенные к нему слова истинно верующих.
Сердце полнила спокойная, тихая радость благодати и готовность совершить что угодно ради Божьего дела.
— ...И мирстни концы торжествуют еже из мертвых востанием Твоим, Многомилостиве! — отзвучал последний кондак, и к образам тут же выстроилась очередь. Каждый желал подойти, помолиться. Авдей не спешил, не лез вперед — и оказался перед образом Христа одним из последних.
Спаситель глядел с креста со скорбью и пониманием, и под этим взглядом неожиданно смутился не только Авдей, но и спрятанный глубоко внутри него Виктор. Заготовленные слова пропали с языка и, развернувшись, он заторопился к выходу из церкви.
А выйдя наружу, увидел, что на площади, прямо перед складом, стоит транспортер. Небольшой и синий, с белой полосой по бортам, он напоминал игрушку.
Расходящиеся из церкви жители селения бросали на него полные удивления взгляды.
— Это что еще? — изумился Феофилакт. — Почта? Чего им от нас надо, во имя Господа?
— Да уж, — пробурчал Евдотий.
Синий транспортер принадлежал службе экстренной связи, способной доставить
Выйдя из церкви последним, Василий сердито нахмурился и зашагал прямо к транспортеру. Водитель его знал нравы местных обитателей и из машины не выходил. Понимал, что чужой механизм на своей земле староверы потерпят, а вот человека — вряд ли.
— Что тебе нужно, нечестивец, во имя Господа? — громогласно поинтересовался староста.
— Кто у вас тут Авдей Борисов? — прозвучал из кабины глуховатый голос. — У меня для него письмо с Земли.
Авдей шагнул с места еще до того, как Василий кинул на него грозный взгляд.
— Я Борисов, — сказал он, встав рядом со старостой.
— Письмо от Арсения Шолохова. — Боковое стекло кабины с жужжанием опустилось, за ним обнаружился круглолицый мужик лет тридцати. — Вручу только по предъявлении идентификационной карточки.
— Кто такой этот Шолохов? — поинтересовался староста.
— Старший в общине, — ответил Авдей. — Ну так я схожу? За карточкой-то?
— Иди, — кивнул староста.
До дома и обратно Авдей сбегал за десять минут. Сердце от волнения неприятно подпрыгивало, в голову лезли самые невероятные предположения по поводу того, что могло случиться.
Вернувшись к машине, сунул водителю идентификационную карточку. Тот провел над ней сканером и заулыбался.
— Все в порядке, — сказал он, — распишитесь в получении.
Авдей приложил карточку к листу ведомости и получил конверт из толстого пластика. На поверхности его красовались царапины, а адрес оказался написан крупными, четко очерченными буквами: «Новый Вавилон, административный район Уданг, община Святого Андрея, Авдею Борисову».
Пока распечатывал, транспортер завелся и укатил. Шум мотора стих вдалеке.
— Ну что там? — требовательно спросил Василий. За его спиной топтались еще несколько мужиков из тех, что постарше.
— Отец заболел, что-то с сердцем. — Авдей протянул письмо старосте. — Домой мне надо...
Василий взял лист писчего пластика, отодвинул подальше, как это делают дальнозоркие люди, чтобы увидеть текст.
— Да, — проговорил староста, закончив чтение. — Господь в неисповедимой милости посылает детям своим испытания. Деньги-то у тебя есть?
— Да, община дала. На всякий случай.
Голос Авдея как-то сразу охрип, на сердце стало тяжело и муторно. Благодать, возникшая во время молитвы, исчезла, будто ее и не было.
— Ну до города мы тебя подбросим, — сказал Евдотий, почесав в затылке. — Все равно завтра туда отправляться. А уж дальше сам, с Божьей помощью.
— Хорошо, — кивнул Авдей. — Я тогда пойду собираться...
— Иди уж, Бог с тобой, — буркнул Василий.
Добравшись до дома, Авдей прямо в одежде бухнулся на кровать и отвернулся к стене. В голове бешеным потоком неслись мысли, вовсе не свойственные последователю истинной веры.