Война сердец
Шрифт:
— Совсем с ума сошла? — спросил приятный мужской голос. — Зачем ты так вырядилась? Если б я не знал, что это ты, меня бы хватил удар.
— А я хотела тебя увидеть! Я соску-у-училась, — прошептала девушка и, обвив руками шею своего кавалера, покрыла поцелуями его лицо.
Влюблённые спрятались под раскидистым палисандровым деревом. Девушка была довольно привлекательна: очень худенькая, с крупными карими глазами и светлыми волосами. Если судить по тонким, изящным чертам, она явно происходила из семьи аристократов.
Молодой человек, часть лица
— Я должна вернуться домой до рассвета, — сказала девушка.
— Почему?
— Как почему? А если кто-то в доме проснётся, а меня нет? Впрочем, муж такой идиот, он поверит, даже если я скажу, что ходила на ночную церковную службу, — девушка захихикала, прикрывая рот рукой.
— Значит, ты сбежала прямо из-под носа у своего муженька? — издевательски бросил молодой человек, крепко прижимая возлюбленную к себе.
— А то! Я ему в йерба матэ [6] добавила снотворную настойку, которую пьёт наша кухарка, — она рассмеялась громче.
— Хитрю-ю-юга, — кавалер погладил девушку пальцем по щеке, закрыл ей рот поцелуем.
— Я тебя обожаю, я тебя люблю, Гаспар. Ради тебя я готова на всё! — пылко затараторила девушка.
— Ро, если ты не хочешь, чтобы нас увидели, — отозвался Гаспар, — тогда пойдём отсюда.
— Куда?
— Туда же, куда и в прошлый раз.
Ро поморщилась.
— Как ты себе это представляешь? Я ведь одета по-мужски! — она опять рассмеялась. — Хозяин гостиницы скончается прямо на месте, если карабинер и гаучо заявятся к нему вдвоём и скажут, что им нужна меблированная комната…
Речи девушки заглушил ответный смешок её кавалера.
— А как ты сюда пришла? Пешком?
— Нет, на лошади. Я оставила её там, — Ро махнула рукой в сторону оружейного склада.
— Тогда поедем на твоей лошади. Плевать на хозяина гостиницы. Если он что-нибудь вякнет, я прострелю ему башку!
Гаспар обнял возлюбленную за талию, и они медленно побрели по аллее.
По центру Ферре-де Кастильо, на Бульваре Конституции, стоит трёхэтажный белоснежный дворец с колоннами. Он обнесён кованым забором и весь утопает в зелени. Этот дом принадлежит Его Сиятельству Графу Альсидесу Альтанеро — самому богатому человеку в городе.
Во дворе особняка раскинулся сад с причудливыми растениями: палисандровыми деревьями, жакарандами, пальмами, акациями и сикоморами, а также цветник из роз и орхидей.
В гостиной на канапе, обитом зелёным бархатом, сидела полная дама лет сорока пяти, затянутая в тугой корсет. Её грудь так возвышалась над декольте, что, казалось, женщина вот-вот лопнет. Густые, чуть посеребренные сединой волосы, были убраны в нелепую причёску, в центре которой торчала огромная безобразная роза. Одетая в тёмно-лиловое платье, разрисованное бутончиками и с отделкой из розовых кружев, она держала на коленях трёхцветную болонку. Закрученная на папильотки шёрстка собачки была вся унизана бантиками. Её лапки украшали кружевные манжетки. Дама читала книгу — французский любовный роман о похождениях некой куртизанки мадемуазель А.
На широкой мраморной лестнице раздались шаги.
— О, мама! Доброе утро! Я, смотрю, вы ранняя пташка сегодня, — вниз спускался светловолосый юноша, одетый в светло-коричневый костюм для верховой езды.
— Доброе утро, Эстебан, мой дорогой, — отозвалась мать, не отрываясь от чтения.
— Как поживает Гортензия? — Эстебан подошёл и, отвесив элегантный поклон, поцеловал матери руку.
— О, прекрасно! — мать, отбросив книгу, лениво взяла собачку двумя руками, чмокнула её в морду. — Мне кажется, сегодня она слишком задумчива, — заметила дама, разглядывая болонку. Та дёргала лапой, пытаясь содрать с головы самый большой бант.
— О нет, Гортензия, дорогая, не делайте этого! — в притворном ужасе воскликнула дама, встряхивая собачку как бутыль с водой. — Вы испортите себе причёску!
Оскорблённая Гортензия утешилась быстро: она облаяла Эстебана и ухватила его зубами за манжету, торчащую из-под редингота [7].
— Мама, я еду кататься на Кристалле. Увидимся, — поспешил откланяться молодой человек.
— Смотрите не упадите с лошади, дорогой!
Лёгкой походкой Эстебан пересёк гостиную и исчез в дверях. Мать, полностью забыв о Гортензии, которая нахально пережёвывала кружево на платье своей хозяйки, раскинулась на канапе. Она взяла с журнального столика медный колокольчик и позвонила трижды. Никто на звон не откликнулся, кроме Гортензии. Болонка, тихо тявкнув, съехала с коленей хозяйки на канапе. Встряхнулась и, как ни в чём не бывало, продолжила доедать кружева.
— Урсула! Урсула! — крикнула хозяйка.
Вдалеке щёлкнула дверь. Послышались шаги. Служанка появилась минут пять спустя. Это была высокая негритянка с угрюмым лицом, одетая в серое домотканое платье, белый передник длиной до пола и чепец.
— Да, сеньора, — протянула она.
— Сколько тебя можно ждать? Где ты ходишь? — раздражённо воскликнула хозяйка. — И сколько раз тебе говорить: называй меня мадам. Мадам Берта.
— Да, мадам Берта, — повторила Урсула, не меняя выражения лица. — Я не виновата, что дом такой большой. У меня нет ещё одних ног. Пока я дойду из одного конца в другой…
— Помолчи! Терпеть не могу твою болтовню! Ступай и разбуди всех. А потом спускайся и накрывай стол к завтраку. Но сначала подай мне матэ…
— Да, мадам, — Урсула попыталась уйти.
— Нет, стой! Лучше чай. Матэ пьют только простолюдины.
— Да, мадам, — Урсула почти ушла, однако, хозяйка снова её окликнула.
— И ещё: принеси Гортензии её любимых колбасок!
— Да, мадам.
С третьей попытки Урсуле удалось уйти. Она пошла по длинному коридору, по двум сторонам которого располагалось множество дверей. Это были комнаты прислуги и кладовые.