Война в тылу врага
Шрифт:
Намечая план широких действий на коммуникациях врага, мы должны были привлечь из деревень все активное население, не потерявшее способности продолжать вооруженную борьбу с ненавистными фашистскими оккупантами, организовать и подготовить отряды бойцов и подрывников.
Наступило время, когда лес мог уже принять и укрыть всех, кто желал бороться с врагом. Мы решили начать в деревнях выборочную мобилизацию.
В десятых числах апреля из-под снежного покрова показались торфяные кочки с ярко рдевшей клюквой, и
Ожил, зашумел лес. С наступлением тепла «вытаяли» из-под снега такие партизанские группы, которые перезимовали в лесу, не обнаруживая никаких признаков жизни и не имея связи с местным населением.
Одна такая группа из семи бойцов, попавших в окружение, всю зиму провела в березинских болотах неподалеку от озера Палик. На небольшом холмике люди построили себе землянку, заготовили соли, мяса, муки, зерна, достали в деревушке ручную мельницу, сложили русскую печку и заперлись в землянке, как медведи в берлоге, на всю зиму.
Постов они не выставляли, караульной службы не несли. «Зато на ночь, — рассказывал потом один из этих зимовщиков, — изнутри закрывали землянку на надежный крюк». Но заслуга товарищей состояла в том, что с наступлением черной тропы они начали активно действовать. За два весенних месяца семерка выросла в полутысячный отряд, превратившись впоследствии в хорошую боеспособную бригаду.
За зиму мы объединили десятки местных коммунистов, не успевших эвакуироваться или оставшихся в тылу по заданию ЦК КП(б) Белоруссии. Подпольные парторганизации направляли к нам своих людей.
Мы проводили с ними совещания. Они рассказывали нам о проделанной работе и получали от нас задания.
Наша главная задача заключалась в том, чтобы подготовить из местных жителей надежные кадры. Мы на деле доказали, что в условиях суровой зимы, при наличии тесных связей с населением и при умелой тактике, никакие карательные отряды не в состоянии ликвидировать партизанское движение. И зимой и летом, в лесу и в деревне партизанам жить и действовать можно. И мы действовали, используя для этого все возможности.
Весной сорок второго года массовое партизанское движение стало развиваться по всей Белоруссии с неимоверной быстротой.
Красная Армия к тому времени окончательно развеяла миф о непобедимости фашистской армии. Гитлеровская стратегия «блицкрига», построенная только на движении вперед, рухнула. Остановка и топтание на месте означали для фашистских войск непоправимое поражение, а отступление — гибель.
В первой половине апреля на зеленой лужайке в лесу в яркий солнечный день мы провели совещание коммунистов. Обсуждался вопрос об организации проверки людей, идущих в леса, и о комплектовании их в боевые подразделения. В совещании участвовало до сорока коммунистов. Доклад сделал Дубов.
— Люди, не дрогнувшие в самое тяжелое для нашей родины время —
После выступления Кеймаха, Рыжика и других коммунистов мы приняли решение: людей, которые задерживаются в деревнях в ожидании нашего вызова, вывести в лес через наших представителей, прибывающих самотеком направлять на базу «Военкомат» для проверки на боевых заданиях; людей, не вызывающих сомнения, сосредоточить на вспомогательном участке в районе центральной березинской базы для прохождения курсов по подрывному делу, непроверенных или вызывающих сомнение собирать на вновь организованных точках и там вести с ними соответствующую работу.
Вывод людей в лес мы называли тогда мобилизацией, а прибывавших к нам — призывниками. Их долго потом так и называли.
Первичным боевым звеном являлась диверсионная группа в составе пяти подрывников, включая командира. Такое звено могло пройти где угодно, оно обеспечивало организацию крушений железнодорожных поездов и осуществление взрывов на промышленных объектах противника. У нас уже было достаточно проверенных, опытных, подготовленных товарищей, способных быть командирами таких звеньев.
Для выполнения более сложных заданий — нападения на живую силу противника — пятерки соединялись в отделения и взводы. Отделение включало в себя два звена. Два отделения составляли взвод. Три-четыре взвода — отряд. Пять-шесть отрядов, имевших определенные сектора для своих действий, составляли соединение. Такая структура существовала у нас до прихода частей Красной Армии, до лета сорок четвертого года, и вполне себя оправдала.
С работой по выводу людей в лес особенно хорошо справились Иван Рыжик и Тимофей Ермакович, знающие характер и обычаи белорусского населения. Иногда они замечали то, что нам не сразу бросалось в глаза. Людей, вызывавших сомнение, они посылали на боевое задание не сразу.
— В военном деле, — говорил Иван Рыжик, — выдержка очень важна. Тот, кого нужно проверить, пусть посидит да поскучает малость. Если он человек наш, — побольше злости накопит и лучше будет драться. Ну, а если хлопец «так себе», случайно в лес подался, то мы не против, если он передумает и вернется домой: значит, зелен еще, не дозрел… Ну, а если это враг, подосланный немцем, то мы его за это время раскусить сможем. Вот мы и попридерживаем кое-кого…