Война во мраке
Шрифт:
Даже будучи замужем за Валерой и часто собираясь на праздники за столом со всеми его двоюродными братьями, тётками и прочими родственниками, я не чувствовала такого. Тогда казалось, что я просто наблюдая за всеми со стороны, и не являюсь часть семьи. Сейчас я вдруг поняла, что на семью Савояра могу всегда рассчитывать.
"Раньше я должна была бороться со всем в одиночку, но теперь у меня есть надёжный тыл и опора. С ними я могу вынести любые невзгоды. И это именно то, о чём я всегда мечтала" - подумала я и на глаза неожиданно навернулись слёзы.
– Дарья, ты чего?
–
– Что-то не так?
Савояр, как и остальные члены семьи, посмотрели на меня, и я улыбнулась сквозь слёзы.
– Всё в порядке. Просто вы такие хорошие, и я вдруг поняла, что никогда в жизни мне не было так спокойно на душе. Я боялась, чтобы вы будете меня осуждать, или презирать за то, что я могу стать мардагайлом. А вы...Такое впечатление, что я нашла дом, который так долго искала, и которого у меня не было. Это такое необычное чувство...
– от нахлынувших эмоций у меня перехватило дыхание, и слёзы побежали с новой силой.
– Я не знаю, как это описать, но этот так прекрасно, что хочется плакать от счастья.
– Это чувство называется защищённость, любовь, понимание, доверие, уважение. В общем, всё то хорошее, что могут дать тебе близкие и родные, и что ты готов отдать им взамен, - с нежностью произнёс Савояр, обняв меня за плечи, и вытер слёзы.
– Привыкай к нему. Теперь, чтобы не случилось, всегда можешь рассчитывать на нас.
– Спасибо, - промямлила я, боясь, что ещё сильнее расплачусь, потому что все с улыбкой посмотрели на меня и закивали головой.
"Так странно. Я искала всё это в обществе людей и не нашла. А среди оборотней смогла наконец-то всё получить. А самое главное, я чувствую с ними какое-то непонятное родство душ. Неужели я уже обращаюсь?" - от этой мысли мне стало не по себе, и я тут же прогнала её прочь, не желая портить себе настроение.
– Если будешь плакать, я отказываюсь от своего вчерашнего обещания, - заявил Грон.
– Не хочу становиться ездовым волком у плаксы.
– Я тебе откажусь!
– воскликнула я и стёрла последние слезинки.
– Будешь, как миленький катать меня на санках, когда приедешь со школы!
– Вот-вот, - поддержал Илья.
– Может, хоть ночью потом будешь спать, а не клянчить, чтобы с тобой по лесу побегали. А то взял моду шастать каждую ночь по лесу. Можно подумать, у нас дел других нет по ноч...
Он осёкся, но все прекрасно поняли, о чём он говорит, и рассмеялись, а Грон насупился и обиженно посмотрел на него.
– Подумаешь, какие нежности. Я буду тогда с папой бегать по лесу.
– Посмотри, как тебе сегодня захочется бегать, - весело бросила я.
– Вымотаю я тебе, милый мой, сильно. Правда, сначала уроки заставлю сделать, а потом уже будем развлекаться.
Грон поморщился от отвращения, услышав про уроки, но промолчал. Затем мы переключились на обсуждение текущих дел, и я обрадовалась, услышав, как Савояр предупредил отца о том, что всё утро проведёт со мной, помогая мне переезжать в его комнату. И снова порадовалась, когда все спокойно восприняли эту новость, и чувство неловкости ушло окончательно.
После завтрака я помогла убрать Гале со стола, а потом побежала в свою комнату, чтобы собрать вещи. Но оказалось, что пока я возилась на кухне, Савояр успел почти всё собрать и уже перенёс в свою комнату. Мне осталось только разложить свои вещи.
Однако у Савояра имелись совсем другие планы, и он в первую очередь посчитал нужным познакомить меня с кроватью. Знакомство оказалось настолько приятным, что раскладывание вещей пришлось отложить на потом, и почти до обеда мы занимались любовью.
Спускаясь на кухню, чтобы помогать готовить Гале обед, я чувствовала, как от слабости уже дрожат ноги, губы опухли от поцелуев, а щеки заливает румянец, но усталости не ощущала. И даже наоборот - меня переполняла энергия, и казалось, что весь мир вокруг заиграл новыми красками.
Порхая по кухне, я тихонько напевала себе весёлую песенку и постоянно улыбалась, а когда со школы приехал Грон, сразу после обеда помогла сделать ему уроки, а затем потащила на улицу, исполнять данное им обещание.
Приготовив санки и найдя верёвку, он всё это отдал мне, а потом побежал в дом, чтобы перекинуться. А я с нетерпением ждала его на улице. Где-то внутри опять начало расти чувство страха, что сейчас снова увижу волка. Но как только пепельно-серый волк вполне приличных размеров выбежал из дома, неся в зубах ошейник и подбежав ко мне, аккуратно положил его к моим ногам, а потом завилял хвостом, поняла, что все мои страхи беспочвенны.
Одев на него ошейник и привязав к нему верёвку, я уселась в санки и мы до самой темноты резвились с ним на улице. Помимо катания, я успела и палку Грону побросать и в снегу его извалять, и ещё неизвестно сколько бы гуляли, если бы Гала не загнала нас в дом.
А вечером, за ужином я поняла, что, скорее всего, прошла какую-то проверку, потому что вся семья начала вести себя более расковано. Они уже не стеснялись говорить о своих особенностях, и делились впечатлениями от ночных прогулок и схваток с мардагайлами.
Пользуясь ситуацией, я решила задать вопросы, которые не успела задать Савояру. В первую очередь меня заинтересовало - почему их называют белыми царики, ведь как я успела заметить, окрас шерсти зависел от цвета волос. Оказалось, что это в честь вожаков стай. Только опытные царики могли стать вожаками, а соответственно должны были прожить не один год и становились седыми. А издали седой цвет принимался за белый, поэтому их так назвали. В подтверждение этих слов Гала вышла из кухни и перекинувшись, вернулась назад.
Увидев её в облике серебристо-белой волчицы, я с восхищением рассматривала её гордую осанку и осторожную поступь, когда она обходила вокруг стола, демонстрируя себя. Мне так и хотелось протянуть к ней руку и провести по шерсти, но я сдержала себя, чтобы она не посчитала меня бесцеремонной. "Ладно, достаточно и того, что я могу Грона и Савояра за ухом почесать" - подумала я и улыбнулась, вспомнив, как Грон от блаженства закатывал глаза, когда я сначала чесала его за ухом, а потом по животу. "Надо сегодня вечером Савояра опять попросить перекинуться. Он так комично высовывал язык из пасти, когда я его гладила".