Война во времени. Кн. 1: Торговцы во времени. Покоренный корабль
Шрифт:
— Думаете, они разумны? — Росс разочарованно смотрел вслед улетевшим.
— Я знаю не больше тебя, — ответил Эш. — Ренфри, — обратился он к технику, — лента с курсом у тебя есть. Сможешь снова зарядить её?
— Не знаю. Хорошо бы иметь руководство… ну, хотя бы какой-то указатель. Не сможете отыскать что-нибудь?
— Почему вы так торопитесь улететь, шеф? Мы только прилетели, и мне кажется, неплохо было бы провести тут отпуск, — Росс взглянул на молочный купол, игравший бликами под лучами солнца.
— Именно поэтому, — негромко ответил Эш. — Тут слишком много искушений.
Тревис понял его. Эша, должно быть, неудержимо притягивают эти здания, скрывающиеся в них знания. Отлёт начнёт откладываться, этот мир и его тайны станут всё привлекательнее. Тревис испытывал те же чувства, может, чуть слабее. Нужно бороться с этим желанием погрузиться в зелёные джунгли, прорубить тропу к молочному куполу, углубиться в чудеса этого мира.
Эш испытывает сильное искушение. И именно поэтому борется с ним. Считает, что если займётся исследованиями, остановиться не сможет. А Ренфри как раз предлагает предлог для этого, говоря, что ему нужно найти руководство или указатель.
Но час спустя трое покинули корабль. На дежурстве остался Ренфри. С помощью бластеров, настроенных на минимум, агенты прорубили тропу в растительности. Тревис подобрал цветок. Пять широких лепестков, желобчатых, слегка сморщенных на вершине, жёлтый цвет ближе к центру сменяется оранжевым. У него на ладони лепестки зашевелились, начали закрываться, и вскоре в руке у него оказался не цветок, а бутон. Тревис не смог выбросить цветок. Слишком привлекательны были его цвет и аромат. Он сунул цветок в дырку на поясе; как только он убрал ладонь, цветок снова раскрылся. Он не тускнел и не провисал, несмотря на короткий стебелёк.
Выйдя из-под прямых лучей солнца, земляне обнаружили, что воздух прохладный, влажный, насыщенный запахами изобильной растительности. Запахи не были неприятны, напротив, они слишком хороши. Острые запахи смешивались с приятными ароматами; пахло также влажной землёй.
— Фью! — Росс помахал ладонью перед носом, как будто обмахивался. — Парфюмерная фабрика, вот это что! Я словно погрузился в тонну розовых лепестков!
Эш, казалось, утратил свою обычную серьёзность. «С добавкой гвоздики, — согласился он. — И ещё, мне кажется, — он принюхался и чихнул, — немного мускатного ореха».
Тревис старался дышать поверхностно. Несколько минут назад ему нравились эти ароматы. Но теперь ему захотелось подышать ветром, насыщенным шалфеем и сосной. Тут запахи слишком густы и изобильны, они липнут к телу.
У подножия молочного купола джунгли становились реже. А само здание поднималось гораздо выше, чем казалось с корабля. Земляне обошли купол в поисках входа. Должен же он где-то существовать, если только все обитатели купола не крылатые. Странно, в стенах имелось множество окон, много открытых балконов, и только первый этаж был совершенно лишён отверстий. Он состоял из панелей, закреплённых в резных рамах и чередующихся с плотными блоками молочного материала. На каждой панели сверкала мозаика, но никакого различимого рисунка, только переливы цветов.
Земляне прорубали путь сквозь кустарник и дошли до конца стены. Здание большое, занимает площадь целого земного квартала. За углом они наконец обнаружили вход, начало извивающейся рампы. Вход доходил почти до верха первого этажа и был открыт — резная арка. Края входа обрамляли застывшие кружева, кое-где потрескавшиеся.
Они остановились. Кроме вздохов ветра, шелеста листвы, жужжания каких-то невидимых мелких обитателей джунглей, начинавшихся прямо у основания рампы, ничего не было слышно — тишина забытья.
Эш шагнул на рампу, мягкие подошвы его обуви не издавали ни малейшего звука. Он словно неохотно поднимался по некрутому подъёму — как будто на самом деле не хотел узнать, что находится внутри.
Тревис и Росс шли за ним. В изгибах рампы застряли опавшие листья, они постоянно влетали в открытый вход. Земляне прошелестели по ним и оказались в головокружительно высоком зале. Он уходил всё вверх и вверх, и когда они попытались проследить за подъёмом его стен, у них закружилась голова. И всё это огромное пространство накрывал молочный купол. Сквозь него кое-где пробивался солнечный свет, отбрасывая радужные блики на стены и рампу, которая продолжала извиваться вдоль стен, предоставляя доступ к каждому кружевному уровню.
Тут не было яркости наружной мозаики. Цвета мягкие, тусклые: фиолетовый, зелёный, тускло-розовый, жёлтый…
— …сорок восемь, сорок девять, пятьдесят! По крайней мере пятьдесят дверей вдоль рампы, — Росс говорил негромко, но к ним донеслось причудливое эхо его шёпота.
— С какой начнём? — он заговорил громче, бросая вызов этой неподвижности и этому эху.
Эш отошёл от них, пересёк зал и протянул руки к нише. Они торопливо пошли за ним и увидели, что он держит в руках статуэтку, вырезанную Из тускло-фиолетового камня. Как и синие летуны, статуэтка чем-то поразительно напоминала знакомые живые существа и в то же время была абсолютно чуждой.
— Человек? — спросил Росс. — Животное?
— Тотем? Бог? — добавил Тревис из своего запаса знаний и опыта.
— Всё или ничего из этого, — заключил Эш. — Но это произведение искусства.
Это поняли все, хотя изображение и удивило их. Существо стояло на двух тонких задних конечностях, которые заканчивались узкими, широко расставленными пальцами с когтями. Стройное тело, с тонкой талией и хорошо развитыми плечами, было довольно близко к человеческому по общим очертаниям, две руки протянуты так, словно существо собирается прыгать в пространство. Но при таком прыжке у него больше шансов выжить, чем утех, кто его рассматривает, передавая из рук в руки. От рук отходят кожистые крылья, они прикреплены к бокам, примерно так же, как у земных летучих мышей.
Голова меньше всего похожа на человеческую, на взгляд агентов во времени она была даже уродлива. Резко заострённые уши, слишком большие, особенно по сравнению с узким маленьким лицом. Глаза глубоко погружены, над ними нависают мощные костные бугры, нос — просто вертикальный разрез над ртом, под ним остатки губ отведены и обнажают мощные клыки.
На ощупь фиолетовый камень казался гладким и прохладным, и когда Тревис подставил его под луч, падавший с купола, статуэтка засверкала, словно драгоценная. Тщательная подробная разработка фигурки противоречила абстрактности мозаики на внешних стенах и больше походила на резьбу купола и двери.