Война
Шрифт:
Машина сбавила ход и повернула к открытым воротам, перед которыми был опущен полосатый шлагбаум. Усатый часовой, стоявший у вереи, торопливо поднял шлагбаум и пропустил машину во двор – просторный, зеленый. В углу двора, в тени стены обрушенного бомбой соседнего дома, сидело на бревнах десятка два-три мужчин разного возраста – военных и гражданских, тоже, видимо, задержанных на улицах города.
– Мы на гауптвахту приехали? – уныло спросил Иванюта.
– Все тут – комендатура, гауптвахта, сборный пункт, – ответил майор, первым выходя из машины.
– Товарищ майор, – Миша придал своему голосу жалостливый тон, – зачем же меня с таким позором: без ремня, будто я преступник…
– Ладно, надевай свою амуницию. – Майор кинул ему на колени снаряжение вместе с полевой сумкой и кобурой с наганом. – И документы держи… Верю! Но все-таки позвоню в «Рабочий путь». Смотри, если что…
Миша проворно надел ремни и вместе с майором направился в двухэтажное каменное здание. Миновали лестничную клетку и прошли в коридор, мимо часового, отдавшего майору честь: «по-ефрейторски на караул». Миша увидел по одну сторону коридора длинную шеренгу дверей, а в конце – окно с железной решеткой.
– Обожди тут, – приказал майор и, пройдя по коридору, исчез в каком-то кабинете.
Время тянулось томительно медленно. Миша успел перечитать на стене все инструкции по гарнизонной службе, изучить разные плакаты, прошагать много раз от часового у дверей до окна с решеткой, а майор все не появлялся. Стала беспокоить мысль: «Вдруг ни Грибачева, ни Рыленкова нет в Смоленске? А если есть, то как они могут подтвердить по телефону, что я именно и есть тот самый литкружковец Иванюта?»
Проходя вновь к дальнему окну, Миша столкнулся с вышедшим из крайнего кабинета щуплым военным в пилотке, хлопчатобумажной гимнастерке, подпоясанной брезентовым ремнем; на рукавах – звезды политработника, а в петлицах – по две шпалы.
«Батальонный комиссар из призванных», – отметил про себя Миша и небрежно сделал шаг в сторону: он скептически относился к некадровым военным.
Батальонный комиссар задержался в открытых дверях и кому-то сказал в комнату:
– Не поверю, что военинженер Кучилов не дал о себе знать в комендатуру!..
«Вместо майора вписывай фамилию военинженера Кучилова!» – вдруг вспомнилась Мише фраза, сказанная ему сегодня утром старшим лейтенантом Колодяжным: это для того, чтоб он, Миша, заполнил чистый бланк ордера на арест несговорчивого начальника склада ГСМ.
– Еще раз посмотрите, может, где отмечено, кто и когда разыскивал штаб шестнадцатой армии! – продолжал с порога батальонный комиссар. – Запомните фамилию: Кучи-лов!.. От слова «куча»! – И он, хлопнув, дверью, зашагал к выходу.
– Товарищ батальонный комиссар, минуточку! – окликнул его Миша, еще не зная, что сейчас скажет.
Батальонный комиссар остановился уже у часового и, щурясь на приближающегося младшего политрука, недовольно спросил:
– Что вам?!
– Вы ищете военинженера Кучилова?.. Такой огромный, красноносый?..
– Совершенно точно!
Несмотря на царивший в конце коридора сумрак, Миша заметил, как в маленьких глазах батальонного комиссара полыхнули огоньки.
– Вам что-нибудь известно о Кучилове?! – Батальонный комиссар с надеждой взял Мишу за руку повыше локтя.
– Осторожно, тут рана. – Иванюта поморщился, погладил повязку под рукавом и снисходительно сказал: – Да, могу дать полную информацию. Карта у вас есть?
– Есть карта! Пойдем во двор, на свет! – Они прошли мимо отступившего в сторону часового, и во дворе Иванюта рассказал батальонному комиссару, что сегодня утром, когда к хутору, где в овраге стоял на колесах дивизионный склад ГСМ, подошли немецкие танки, он, младший политрук Иванюта, лично провел колонну Кучилова через днепровскую переправу в расположение тылов войсковой оперативной группы генерал-майора Чумакова. И показал на карте тот самый хуторок, место переправы и район войсковых тылов, куда прибыла автоколонна склада ГСМ.
Подрагивающим в руке цветным карандашом батальонный комиссар торопливо делал на карте пометки и, будто испытывая жгучую боль, причитал:
– Ах ты, мать родная, совсем рядом был!.. Чего его черти занесли в ту сторону?.. Ах, головотяп! Ах, пареная репа!
– Но получить горючее не надейтесь, – уточнил на всякий случай Иванюта.
– Это как же?! – испуганно, почти шепотом, спросил батальонный комиссар. – У меня приказ самого члена Военного совета товарища Лобачева: из-под земли достать!
– Горючее раздали по частям и разлили в баки машин и танков!
– Но за такое самоуправство полагается трибунал!.. Как, говоришь, фамилия генерала?
Слова о трибунале смутили Мишу, и он, прежде чем ответить на вопрос, счел нужным сделать разъяснение:
– Горючее могло попасть к немцам, и у Кучилова другого выхода не было! Только отдать его ведущим бой частям… Иначе сам пошел бы под трибунал!
– Как фамилия генерала?!
– Чумаков, – неохотно ответил Иванюта.
Сделав запись на чистом поле карты, батальонный комиссар резко повернулся и почти побежал обратно в здание.
– Разрешите мне быть свободным?! – крикнул ему вдогонку Иванюта, кося загоревшимся глазом на часового у недалекого шлагбаума. Но входная дверь уже захлопнулась за батальонным комиссаром, и Миша еще громче отчеканил: – Есть быть свободным!
Почти строевым шагом подошел младший политрук Иванюта к часовому – усатому мужику в тесном обмундировании; не удосужив его даже взглядом, с напускной деловитостью и замирающим сердцем от опасения, что его остановят, нырнул под шлагбаум.
Оказавшись на улице и чувствуя на своей спине растерянный взгляд усача, Миша заставил себя остановиться. Взглянул на руку, словно на часы, которых он сроду не имел, затем озабоченно поскреб затылок, будто на что-то решаясь, и зашагал прочь.
За углом дома Иванюту ждало потрясение: в десятке шагов впереди он вдруг увидел патрулей, которые задержали его у Лопатинского сада. На счастье, патрули обратили внимание на Мишу лишь после того, когда он уже успел несколько совладать с собой и принять беспечный вид. Низкорослый капитан-артиллерист, узнав младшего политрука, тут же умерил шаг и нацелил в его лицо изучающе-настороженный взгляд.
– По вашей милости, товарищ капитан, я потерял много времени, – миролюбиво сказал ему Миша, поравнявшись с патрулями. – Скажите, пожалуйста, который час? Может, я еще успею…